Радио Свобода, 12 Февраля 2017

Женщин, которые находятся в колонии-поселении №48 в Красноярском крае, могут в ближайшее время разлучить с детьми, родившимися в местах лишения свободы. Прокурорская проверка показала, что там нет условий для их пребывания. Что ждет малышей после того, как предписание прокуратуры будет исполнено, внятно ответить пока не может никто. Родственники осужденных и правозащитники пишут во все инстанции, пытаясь хотя бы внести ясность в происходящее. А в краевом ГУФСИН заявляют: проживание осужденных вместе с детьми было своего рода социальным экспериментом. Который пора заканчивать.

Десять лет вне закона

Колония-поселение №48 находится в 400 километрах от Красноярска, рядом с поселком Курдояки Нижнеингашского района. В свое время именно здесь были многочисленные лагеря Краслага. Зоны существуют в этих местах до сих пор.

В КП-48 отбывают наказание мужчины и женщины, совершившие преступления по неосторожности, а также те, кого перевели из колоний общего и строгого режима за хорошее поведение и отсутствие взысканий. Это информация с официального сайта ГУФСИН по Красноярскому краю. Там же указано, что в колонии-поселении вместе с осужденными женщинами могут жить их дети в возрасте до трех лет (сейчас в КП-48 находятся 23 малыша). Такое разрешение было дано ФСИН России еще в 2007 году. А в 2016-м вдруг выяснилось, что детям находиться в колонии-поселении нельзя. Подтвердили это прокурорские проверки, которые шли в КП-48 несколько месяцев.

«Согласно результатам проверок, проведенных в 2016 году Генпрокуратурой Российской Федерации и прокуратурой Красноярского края, нахождение несовершеннолетних детей в КП-48 признано незаконным в связи с отсутствием нормативно-правовой базы, регламентирующей организацию содержания и медицинское обслуживание осужденных женщин с детьми в колонии-поселении. Дома ребенка организуются только при женских исправительных колониях. Так как КП-48 не является исправительной колонией, дом ребенка при данном учреждении не может быть организован», – сообщила Радио Свобода руководитель пресс-службы краевого ГУФСИН подполковник Екатерина Броцман.

Сейчас ведомства решают, как выйти из этой ситуации. «Без потерь» сделать это, видимо, не удастся. Женщин несколько месяцев настойчиво убеждают отдать детей родственникам или в дома ребенка. А что будет с теми, кто расставаться с детьми откажется?

Оставить нельзя отнять

23-летний Семен Емельянов написал обращения, кажется, уже во все инстанции: в прокуратуры всех уровней, в руководство краевого ГУФСИН, начальнику КП-48, уполномоченным по правам детей при президенте РФ и по Красноярскому краю, в попечительский совет при правительстве России. Емельянов просит объяснить, что в связи с грядущими переменами ждет его семью – 21-летнюю Алину и четырехмесячного Сашу, который родился там же, в КП-48. Алину Емельянову привезли в колонию уже в сентябре, а Саша родился в конце месяца. То есть все произошло уже после того, как в августе 2016 года появилось предписание прокуратуры.

У Емельяновых есть еще один сын, трехлетний Миша, он живет вместе с отцом. Алина видела Мишу в первые 20 дней его жизни, а потом только на свидании, куда приезжали Семен и Михаил.

Сейчас осужденных из КП-48 убеждают либо отдать детей родственникам, либо заключить соглашение на передачу их в дома ребенка. Алина, как и большинство других женщин (за несколько месяцев детей отдали только две), отказывается это делать. И потому, что всё так получилось со старшим. И потому, что четырехмесячного Сашу отцу придется каким-то образом несколько дней везти на Дальний Восток, где живет семья. И потому, что непонятно, как совсем молодой отец будет один справляться с двумя крошечными детьми.

– Жена рассказывает, что им поставили условие: определяйтесь с детьми до 15 марта. А кто не определится – подъедет автобус и увезет ваших детей в неизвестном направлении, – говорит Семен Емельянов. – Есть еще такой вариант: женщин, которые откажутся, переведут на более строгий режим из-за взысканий, а детей под это дело отнимут. Механизмы для этого есть: на мою жену подали уже два рапорта за нарушение распорядка: она проспала на пять минут – полночи с ребенком провозилась. Рассказывает, что настоящая травля началась против нее.

Семен говорит: за те месяцы, которые он пытается разобраться в происходящем, ему из разных инстанций приходят взаимоисключающие отписки. Из прокуратуры – о том, что нет нормальных условий для детей в КП-48. Из органов опеки и попечительства, наоборот, о том, что «на сегодняшний день в колонии для женщин с детьми созданы оптимальные условия». Из ГУФСИН – что вопрос о перемещении женщин и детей в другие учреждения сейчас не стоит. Из краевого министерства образования и снова из ГУФСИН (но чуть позже) – о том, что родители могут ограничиваться в правах, если отбывают наказание по приговору суда. А если создается угроза жизни и здоровью ребенка (а по данным прокуратуры, КП-48 – как раз тот случай), то может последовать его «отобрание» с последующим лишением родителей их прав. Копии всех документов есть в редакции.

– Я получил уже два десятка отписок, – говорит Семен Емельянов. – И нигде не увидел конкретных ответов на свой вопрос: что будет, если моя жена откажется передавать сына в дом ребенка, но и мне не захочет отдавать?

«Не для женщин и детей»

Сейчас в красноярском ГУФСИН утверждают: разрешая 10 лет назад заключенным оставаться с детьми в колонии, ведомство руководствовалось самыми благими намерениями. Пусть и поступало не совсем законно.

– В колонии-поселении №48 с 2007 года находятся женщины с детьми, родившимися в местах лишения свободы. Сделано это было благодаря доброй воле руководства ГУФСИН по Красноярскому краю, но законных оснований для этого нет, – рассказывает Радио Свобода Андрей Луханин, врио заместителя начальника ГУФСИН по Красноярскому краю. – В разные годы число женщин в колонии-поселении доходило до 40, у некоторых было по трое детей, иногда от разных мужей. Были и те, которые беременели и рожали, находясь в заключении. Но жизнь есть жизнь, сейчас мы не об этом. Теперь же принято решение о расформировании этого участка, поскольку законодательно само существование его не разрешено.

То, что «эксперимент» с совместным проживанием женщин с детьми пора заканчивать, считает и уполномоченная по правам ребенка по Красноярскому краю Ирина Мирошникова.

– В КП-48 10 лет назад был начат такой социальный эксперимент, пусть и не было для него правовых основ. Было сделано многое. С болью должны признать, что этот эксперимент приходится закончить. Надо понимать, что нет возможности ни у ФСИН, ни у края построить в КП-48 такой дом ребенка, какой есть, например, в исправительной колонии №22. Но ГУФСИН и так все эти годы умудрялось обеспечивать женщинам такие условия, которые не всякая себе дома обеспечит. К сожалению, сейчас работу ведомства очерняют некие общественные активисты, которые никогда не бывали в Красноярском крае, тем более в Курдояках.

Последнее, очевидно, относится к правозащитнице Ольге Киюциной, руководителю Института проблем современного общества: именно она в своих публикациях впервые рассказала о том, что происходит в КП-48. Правда, и к региону, и к Курдоякам Ольга имеет самое прямое отношение: она приезжала на свидания к мужу в соседнюю колонию-поселение, общалась и с осужденными из КП-48 и их родственниками. И потому ее заявления голословными точно не назовешь.

Киюцина считает: причина «выдворения» детей из КП-48 не в том, что по закону им там быть не положено: их нахождение там – не «эксперимент», а возможность, которую предоставляет закон. Работают ведь в России и другие колонии-поселения, где содержатся женщины с детьми, и их никто не реорганизует.

Кроме того, есть случаи, когда региональные ГУФСИН и сами колонии-поселения через суд успешно отстаивают права осужденных женщин на проживание с детьми. Так, в 2016 году Екатеринбурге было вынесено решение областным судом, который, рассмотрев апелляционную жалобу КП-59 и свердловского ГУФСИН, встал на их сторону в споре с прокуратурой, выдавшей такое же представление, как и в Красноярском крае. Режим содержания в колонии-поселении, решил суд, однозначно позволяет осужденным женщинам проживать вместе со своими семьями и, разумеется, с детьми.

Ольга Киюцина причину происходящего сейчас в КП-48 видит в другом – в грубейших нарушениях со стороны краевого ГУФСИН.

– Согласно Уголовно-исполнительному кодексу, в колонии-поселении самые мягкие условия отбывания наказания. Осужденные до отбоя могут свободно передвигаться по ее территории, а если необходимо – и по тому населенному пункту, где она находится. Нет никаких ограничений на число свиданий, получение посылок. А те, кто не имеет взысканий, может жить вместе с семьей на территории колонии или за ее пределами, – говорит Ольга Киюцина. – Но фактически в КП-48 действует жесткий режим содержания, в том числе по отношению к беременным и кормящим женщинам, а заодно и к их родственникам.

Ольга Киюцина рассказывает: только что прибывших в колонию беременных женщин на последних сроках заставляют несколько раз приседать – вдруг в себе пронесла что-то запрещенное. Для беременных осужденных предусмотрен только деревянный уличный туалет, притом что зимой в этих местах морозы опускаются за 40 градусов (нормальные санузлы есть только в комнатах для уже родивших женщин). Врач-гинеколог (как и педиатр) находится в 50 километрах. Вскоре после того, как женщина отойдет от родов, ее отправляют на работу на весь день. Тот факт, что она, возможно, не спала полночи, успокаивая ребенка, никого не волнует: даже просто прилечь на кровать в неположенное время – уже нарушение режима.

Подтверждает все сказанное и Дмитрий, бывший осужденный колонии-поселения №48 (комментарий он согласился дать на условиях анонимности):

– Вы же, наверное, сами знаете, что такое ребенок 3-4 месяцев. Но даже если женщина провела бессонную ночь, днем ей не дадут отдохнуть даже 5 минут. Я смотрю на нее – глаза красные, еле на ногах держится, но присесть-прилечь нельзя, иначе отправят в ШИЗО. Питание, знаете, такое… ну лишь бы человек ноги не протянул. То же и для детей. Одни консервы (в ГУФСИН поясняют: доставка некоторых свежих продуктов в поселок затруднена из-за его удаленности, поэтому происходит предусмотренная нормативами замена продуктов. – РС). Работу себе, понятно, выбирать нельзя – куда пошлют. Отсюда, кстати, множество несчастных случаев – людей без навыков заставляют заниматься работой, в которой они ничего не понимают. Женщины работают в сельхозпредприятиях – весь день голыми руками возятся с овощами, бывает и под дождем, и коровники убирают без рукавиц. За работу им начисляется 3-4 тысячи в месяц, формально 75 процентов взимается из этой суммы «на жизнь», но на руки реально люди получают по 200-300 рублей. Какой толк от того, что магазины в колонии есть? Что касается строгостей режима, беременным еще дают какие-то льготы. Хотя если женщина не работает, то должна ходить по одной половичке. А как родила – всех льгот ее лишают. Заснула два-три раза – ей взыскание, потом в ШИЗО, а ребенка затем могут и отобрать, а ее этапировать.

Когда Ольга Киюцина обратилась с запросом по этому поводу в ГУФСИН по Красноярскому краю, ей пришел такой ответ: «В соответствии с п.15 ПВР ИУ осужденным запрещается находиться на спальных местах в не отведенное для сна распорядком дня время <…> Сам факт наличия беременности или грудного ребенка не дает осужденной права на нахождение на спальном месте».

– Нужно понимать, что если женщины получают взыскания, то не как матери, а как осужденные, для которых установлен жесткий режим, распорядок дня. И надо разделять в данном случае интересы женщины и ребенка. Все моменты, которые связаны, например, с его сном, кормлением, в распорядке предусмотрены. А для осужденных – порядок свой, – комментирует Александр Луханин.

Впрочем, почти в такие же условия попадают родственники заключенных, приехавшие к ним на свидания (на которые, напомним, по закону ограничений нет).

– В колонии есть пять комнат для свиданий. Но даже если они свободны, здесь в порядке вещей, если человек, проехавший через всю страну, несколько часов ждет на улице, пока его так и быть пустят. Кстати, могут и вообще не пустить или выставить за пределы колонии, – рассказывает Ольга Киюцина. – Прибывших не просто досматривают – обыскивают, требуя раздеться догола, хотя это и незаконно, и не по-человечески. За пользование электроприборами в комнате для свиданий берут деньги – 280 рублей. Но по факту там ничего не работает. Ну то есть если комиссия зайдет посмотрит – вроде все нормально. Но на самом деле горячей воды в душе нет, розетка ни одна не действует, как и холодильник, микроволновка не вертится, а стулья держатся на трех ножках. Холод в комнатах страшный – люди отсюда с бронхитом уезжают. А ведь многие в этих комнатах находятся вместе с малышами.

В этой же обстановке растут совсем крошечные дети. Как рассказывает бывший заключенный КП-48 Дмитрий, хотя формально уже 10 лет в колонии разрешено пребывание женщин с детьми, условия для этого так и не были созданы, даже элементарные:

– Никаких детских площадок или их подобия в колонии нет, это просто огороженный кусок территории, – говорит он. – Там грязь, рядом змеи, вот вместе с детьми и ползают. В таких условиях крохи и играют. Детских врачей ни в колонии, ни в поселке нет, только ФАП (фельдшерско-акушерский пункт. – РС).

Впрочем, при желании и это легко объяснить. «Нормативно-правового акта, регламентирующего организацию содержания и медицинское обслуживание детей, содержащихся в колонии-поселении с осужденными женщинами, нет, так как имеющаяся законодательная база распространяется только на лиц, отбывающих наказание в колонии-поселении, то есть на женщин, а не на их детей», – указано в ответе краевого ГУФСИН Семену Емельянову.

Проще говоря, даже оказывать какую-либо медицинскую помощь детям, уверены в ГУФСИН, никто формально и не обязан.

Но когда правозащитники, узнав о ситуации в КП-48, начали бить тревогу и обращаться во все мыслимые инстанции – от Генпрокуратуры до уполномоченного по правам ребенка, – результат оказался обратный ожидаемому. Улучшать условия никто не кинулся. Зато Генпрокуратура вынесла представление, согласно которому для детей в КП-48 «не создано надлежащей социальной инфраструктуры, а также не создано условий обеспечения защиты от факторов, негативно влияющих на их интеллектуальное, психическое и нравственное развитие» (из ответа Семену Емельянову из аппарата Общественной палаты РФ).

«Жизнь покажет»

Главный вопрос, на который пытается, но не может получить ответ Семен Емельянов, – что будет, если Алина не захочет расставаться с Сашей: ни в дом ребенка его не отдаст, ни отцу?

Похоже, внятного ответа у инстанций, ответственных за ситуацию, на этот вопрос нет.

– Жизнь покажет, – после продолжительной паузы отвечает Андрей Луханин.

В органах опеки и аппарате уполномоченного по правам ребенка настаивают: передача детей будет происходить только добровольно. Впрочем, вполне законные механизмы воздействия на «непослушных» мамочек, похоже, все-таки существуют.

– С женщинами точечная работа будет продолжаться. Поймите, мы сейчас говорим о представлении Генпрокуратуры, это документ, с которым нельзя не считаться. Все риски, которые нами описывает Генпрокуратура, они абсолютно обоснованны, – говорит Ирина Мирошникова, уполномоченный по правам ребенка по Красноярскому краю. – Ребятишки находятся в преступной среде. Они выходят погулять, а рядом ходят опасные преступники, которые еще не перевоспитались. Поэтому в интересах мамочки принять решение, которое пойдет на пользу ее ребенку. Но вообще сейчас никаких гарантий дать невозможно. Кстати, после трех лет ребенка в любом случае направят в детское учреждение, если мама еще не освободится.

С детским омбудсменом солидарны и в отделе по взаимодействию с органами опеки и попечительства Министерства образования Красноярского края.

– Мы ведем разъяснительную работу с женщинами, ищем родственников, которые могли бы забрать детей. Но надо понимать, что окружение у женщин, которые совершили преступления, скорее всего, тоже соответствующее. А если женщина не осознает, что у нее кроме родительских прав есть еще и обязанности, то к ней может быть применено ограничение или лишение этих прав. Или отобрание ребенка. – говорит Галина Долгих, начальник отдела по взаимодействию с органами опеки и попечительства Министерства образования Красноярского края. – Если же женщина даст согласие на помещение малыша в детское учреждение, его данные попадут в базу, мы постараемся найти ему опекунов или попечителей (это не усыновление, а замещающая семья). А женщина после освобождения сможет его забрать, подтвердив, что располагает условиями для воспитания ребенка.

А между тем в российском законодательстве есть положение, которое, по идее, может решить проблему (о чем, разумеется в ГУФСИН, прокуратуре и органах опеки не могут не знать). Осужденным колоний-поселений, если у них нет серьезных взысканий, разрешается жить вместе с семьями как в самой колонии, так и за ее пределами, в арендованном или собственном жилье. В этом случае вся ответственность за создание «социальных условий» для детей ложится на семьи. Почему бы не воспользоваться этой – законной! – возможностью?

– Осужденные в колониях-поселениях по закону должны сами себя содержать, питаться на свои деньги. Поэтому на аренду жилья у них средств уже нет, – говорит Андрей Луханин. – Из 20 женщин, которые находятся в КП-48, мы анализировали финансовое положение у четырех. В месяц они получают от 4 до 12 тысяч рублей. И они собираются жилье в поселке арендовать, за коммунальные услуги платить? За чей счет?

– Платить может и супруг, раз люди собираются жить семьей.

– Каждую ситуацию мы рассматриваем индивидуально.

– За всю историю колонии-поселения №48 был ли хоть один случай, когда осужденные и его семья жили вместе?

– Нет. Ни одного, – отвечает Луханин.

Несколько дней назад Семен Емельянов подал в ГУФСИН по Красноярскому краю такое ходатайство: «Прошу вас разрешить совместное проживание с супругой Емельяновой Алиной Анатольевной 14.11.1995 г.р. на территории колонии-поселения либо на территории муниципального образования колонии-поселения согласно ст. 129 УИК РФ. При предоставлении такого права обязуюсь арендовать жилое помещение».

9 февраля Семену пришел такой ответ: «Повторно разъясняю, что дать осужденным разрешение на проживание со своими семьями может только начальник исправительного учреждения. Конкретных критериев, при соблюдении которых начальником ИУ в обязательном порядке должно быть принято решение по соответствующему вопросу, действующим уголовно-исполнительным законодательством РФ не определено».

Так что семья Емельяновых сейчас ждет, когда руководство КП-48 выработает критерии для ответа на их ходатайство. Для Семена, Алины, Миши и Саши сейчас главное – успеть получить все ответы на свои вопросы до 15 марта.

Юлия Старинова

Правозащитники предлагают не оставлять за решеткой детей и матерей

Екатерина Трифонова, «Независимая газета», 03.02.2017

По последнему отчету ФСИН, всего 11% новорожденных за решеткой здоровы, 23% детей появляются там на свет с хроническими заболеваниями. Официально это объясняется «отношением женщин, которые попадают в места лишения свободы, к своему здоровью, их образом жизни». При этом все дети находятся на искусственном вскармливании, поскольку матерей к ним допускают в строго отведенное время – в обед и вечером на час.

Впрочем, жалоб от матерей, как правило, поступают единицы, хотя от остальных категорий заключенных все знают о плохих условиях в колониях.

Руководитель ИПСО Ольга Киюцина привела в пример одну из женских колоний-поселений. За первое полугодие 2016 года было 45 случаев наказаний штрафным изолятором. Напомним, что взыскания лишают возможности получить условно-досрочное освобождение. За тот же срок положительную характеристику к УДО получили всего 13 осужденных, а вот отрицательную – 60.

«В таких условиях вряд ли кто-то посмеет жаловаться», – отметила Киюцина. Тем более что на женщин, сидящих с детьми, именно дети и есть главный рычаг давления. «Официально нахождение малолетних детей с осужденными матерями в учреждениях закрытого типа нормами федерального законодательства не предусмотрено. Альтернативами являются только разлучение матери и ребенка, вывод детей с территории учреждения, передача их в семьи родственников, опекунов или в детские учреждения края», – пояснила Киюцина. В колонии-поселении осужденные могут проживать с семьями, но с разрешения администрации.

В течение прошлого года в правительстве говорили о необходимости позволить матерям проживать совместно с детьми. Разрабатывалась и «дорожная карта», по которой ФСИН за пять лет – к 2021 году – бралась обеспечить условия для детей до трех лет во всех колониях и СИЗО.

«Само по себе то, что вместо применения отсрочки наказания судьи отправляют беременных и женщин с грудными детьми в СИЗО и колонии, говорит о жестокости современной судебной системы», – заявил «НГ» основатель соцсети gulagu.net Владимир Осечкин. Он, кстати, напомнил, что, когда ребенку исполняется три года, его отправляют в детский дом, лишь иногда делая поблажку, если его мать должна освободиться в течение полугода. По закону, пояснил Осечкин, есть и возможность встречаться с ребенком в детском доме, но в реальности администрация не хочет брать на себя хлопоты и затраты, чтобы возить ребенка к матери, а ее для этого временно отпустить из колонии нельзя.

Координатор программы «Адвокаты против пыток» Анна Кутузова высказалась против того, чтобы проблему отсутствия надлежащих условий содержания родителей и детей решать через их разлуку. По мнению эксперта, нужно добиваться от властей законодательной возможности для правозащитных организаций направлять в суды ходатайства и представления о замене срока лишения свободы иными видами наказания, не связанными с содержанием в колонии.

ФСИН: МИФ ПРО «САМОЕ БЕДНОЕ ВЕДОМСТВО». ДОКЛАД

Институт проблем современного общества (ИПСО), Куратор: Киюцина Ольга
http://i-pso.ru, o.kiyutsina@yandex.ru, +7(921)954-36-12
Дата выхода: 01.02.2017
скачать доклад

В обществе сложился стереотип о том, что тюремная система испытывает хроническое недофинансирование, поэтому условия содержания заключенных оставляют желать лучшего.

Стереотип «о самом бедном ведомстве» активно создает сама Федеральная служба исполнения наказаний. И вводит в заблуждение относительно реального состояния дел как общество, так и руководство страны. Так, на заседании «Совета по развитию гражданского общества и правам человека» Президент РФ В.Путин сказал про ФСИН: «Если начать с ними говорить, они наверняка скажут, знаете: придут, будут проверять, а у нас денег нет, чтобы лампочки поменять»¹. В ноябре 2016 г. уполномоченный по правам человека в РФ Т. Москалькова в своей авторской колонке написала о том, что «хотя большинство упреков по поводу состояния мест лишения свободы приходится выслушивать представителям ФСИН, именно руководство этой службы постоянно ставит этот вопрос перед правительством, и в первую очередь перед Минфином. Ответ один: «Денег нет!»»².

Любая статья, любой комментарий из ФСИН несет явный посыл: «Дайте еще денег». Причем это уже давно не просьба, а требование в форме шантажа. Так, в конце ноября информагентства сотрясла запущенная ФСИН новость о том, что к 2019 г. заключенных станут хуже кормить³.  Один из комментариев к этой новости полностью характеризует суть происходящего: «это, типа, с их стороны ответный удар такой? Посмеете сократить нам бюджет – мы вообще перестанем кормить заложни… тьфу, заключённых!».

Мало кто знает, что на самом деле ФСИН является одним из самых богатых ведомств – по объему расходов оно занимает 6-ю строку среди всех министерств и ведомств. На тюремную систему мы тратим больше, чем на весь Минздрав и всего в 1,5 раза меньше, чем на Росавтодор, который строит дороги по всей стране.

В долларовом эквиваленте бюджет ФСИН в 2015 г. составил порядка $5 млрд. Это всего в 3 раза меньше, чем бюджет Беларуси за тот же год⁵. При этом в Беларуси проживает 9,5 млн.чел., а ФСИН содержит всего 0,6 млн.чел. То есть тюремная система в России за три года тратит примерно столько же денег, сколько крупная (хотя и не очень богатая) страна.

При этом ФСИН еще и систематически допускает перерасход бюджета над запланированным уровнем. В 2015 г. ФСИН стало единственным ведомством, допустившим значимый перерасход бюджета на фоне всеобщей экономии и сокращении бюджетных трат. И такая ситуация с перерасходом наблюдается уже 4 года подряд.

Согласно данным Совета Европы за 2013 год⁶, российское тюремное ведомство является самым «богатым» в Европе. У России также самая большая численность заключенных, поэтому расходы в расчете на одного заключенного ниже среднеевропейских. Однако по сравнению со многими странами Европы ситуация с финансированием у нас весьма неплохая: расходы в расчете на одного заключенного в России в 2013 г. были выше, чем в Греции, Польше или Турции. Естественно, что с изменением курса валют позиция России в европейском рейтинге изменится, но даже с учетом этих изменений финансирование тюремного ведомства можно считать как минимум неплохим. Чего не скажешь о ситуации с правами человека.

С 2003 по 2015 годы бюджет ФСИН вырос в 6,6 раз (с 46 до более 300 млрд.руб.), опережающими темпами по отношению к бюджету страны (который вырос всего в 5,8 раза). Причем численность «тюремного населения» за этот период сократилась почти на четверть. Соответственно, расходы в расчете на одного человека, находящегося в местах лишения свободы, выросли гораздо значительнее, чем бюджетные расходы в расчете на среднестатистического жителя страны (в 9 и 6 раз соответственно).

На долю заключенных приходится 0,4% численности населения, одновременно с этим доля ФСИН в формировании расходной части бюджета составляет 2,4%. Расходы из федерального бюджета в расчете на одного заключенного в 2015 г. составили 469 тыс.руб., это в 5 раз больше, чем расходы на одного жителя страны. Помимо заключенных, у ФСИН есть еще и поднадзорные лица, однако расходы на их содержание не могут быть значимыми, так как эти лица не находятся на обеспечении ФСИН, а лишь приходят отмечаться несколько раз в месяц.

Несмотря на рост финансирования и огромные бюджетные траты, заметных улучшений в российской тюремной системе не наблюдается. Ни с точки зрения условий содержания, ни с точки зрения ситуации с правами человека, ни с точки зрения исправления преступников.

На питание заключенных в 2015 г. тратилось всего 86 рублей в день, бюджет на эти нужды составил 20,5 млрд.руб.³, это менее 7% бюджета тюремного ведомства. ФСИН утверждает, что с 2019 года кормить заключенных придется за 64 рубля в день³. При этом умалчивается, что затраты на питание вычитаются из заработной платы работающих осужденных, то есть эти расходы частично компенсируются самими заключенными. Помимо того, что питание заключенных оставляет желать лучшего, цены в магазинах при тюремном ведомстве завышены, ассортимент недостаточен, родственники заключенных несут огромные затраты на обеспечение своих близких нормальным питанием. С вещевым довольствием также имеются проблемы, в 2015 г. расходы на обеспечение заключенных вещевым довольствием составили 1,35 млрд.руб. или 43,5% потребности⁹. Бытовые условия во многих колониях (в особенности удаленных от районных центров) не удовлетворяют требованиям. И это при том, что под предлогом гуманизации на обеспечение нормальных условий для осужденных были выделены гигантские средства.

Эффективную производственную деятельность ФСИН организовать так и не смогла. В 2013-2015 гг. ежегодные доходы составляли всего около 40 млрд.руб.¹⁰ (при расходах в 300 млрд.руб.). В 2015 г. производственным сектором УИС выпущено товарной продукции, выполнено работ и оказано услуг на сумму 30 млрд.руб., из них около 16 млрд. руб. (50,4%) – для нужд самой ФСИН.

С экономической точки зрения производственная деятельность ФСИН абсолютно неэффективна. Прибыль (без учета выплаты налогов) от приносящей доход деятельности составляет всего около 1,5 млрд.руб. в год при 30 млрд.руб. доходов. Рентабельность по прибыли до налогообложения не превышает 5-6%. Соответственно, рентабельность по чистой прибыли не может быть больше 1-3%. Используя крайне дешевый (практически рабский) труд заключенных, тюремная система умудряется работать почти без прибыли. Хотя в советское время (в 80-е годы) она была прибыльной, несмотря на то, что зарплаты осужденных были на уровне средних по экономике.

По нашим данным, официальная информация о хозяйственной деятельности ФСИН является недостоверной. Куда в реальности уходят деньги, заработанные заключенными – вопрос открытый.

Производственная деятельности УИС неэффективна даже при том, что используется дешевый труд осужденных. Заработные платы осужденных остаются очень низкими – на уровне около 3 тыс.руб. в месяц, это в 10 раз меньше, чем в среднем по экономике. С таким уровнем заработка осужденные не имеют возможности ни покрывать ущерб потерпевшим, ни обеспечивать собственные потребности, ни формировать отчисления в социальные фонды, в том числе накопления в пенсионный фонд. То есть неэффективная производственная деятельность ФСИН создает повышенную нагрузку на экономику не только в текущий момент, но и в долгосрочной перспективе. Хотя государство постоянно обеспечивает ФСИН финансирование на разного рода прожекты по организации тюремных производств.

Не обеспечивает ФСИН и должный уровень законности и соблюдения прав человека в тюремной системе. В апреле 2016 г. в своем докладе Генеральный прокурор РФ Ю.Чайка констатировал ухудшение состояния законности в учреждениях уголовно-исполнительной системы¹⁴. Свидетельством перекосов в системе является и рост протестной активности осужденных. В 2012 году в учреждениях УИС произошло 12 случаев групповых противоправных действий, в 2014 году — 14, в 2015 году — 19, а в первом полугодии 2016 года уже 9 случаев¹⁵. В условиях консолидации российского общества, снижения воздействия криминальной среды, ужесточения наказания за акции неповиновения, протестная активность заключенных не может трактоваться иначе, кроме как проявление отчаяния.

Уровень постпенитенциарной преступности растет катастрофическими темпами: к 2015 г. почти 2/3 осужденных отбывало наказание повторно, тогда как еще 10 лет назад – менее половины. Каждое второе преступление в стране сейчас совершается ранее судимыми лицами, 10 лет назад – только каждое 4-е¹⁶. Рост рецидивной преступности свидетельствует о том, что целая группа наших сограждан, побывавших в местах лишения свободы, не только полностью выпадает из общества, но и несет ему непосредственную угрозу. ФСИН эти тенденции не просто не купирует, а стимулирует своей неэффективной работой. Система плодит рецидивистов за наши же деньги (очень немаленькие деньги).

Вывод: Рост финансирования под предлогом гуманизации не только не оказал на систему позитивного эффекта, а, напротив, усугубил имеющиеся проблемы и породил новые. Нужно полностью пересмотреть принципы финансирования системы и подходы к финансовому обеспечению ее деятельности. Нужно перестать засыпать тюремную систему деньгами, которые идут непонятно куда, а начинать системно решать накопившиеся в этом ведомстве проблемы.

Источники информации

1. Заседание Совета по развитию гражданского общества и правам человека, 8 декабря 2016, http://www.kremlin.ru/events/president/news/53440
2. Заколдованный круг Фемиды. Омбудсмен Татьяна Москалькова — о том, почему необходимо реформировать СИЗО // Известия, 17 ноября 2016 г., http://izvestia.ru/news/645435#ixzz4RhWKlpel
3. ФСИН предупредила о возможных проблемах с финансированием питания осужденных // Интерфакс, 30 ноября 2016 г., http://www.interfax.ru/russia/539211
4. Федеральное казначейство, http://www.roskazna.ru/ispolnenie-byudzhetov/federalnyj-byudzhet/
5. В Белоруссии принят бюджет на 2015 год, https://regnum.ru/news/1877989.html
6. Aebi, M.F., Tiago, M.M. & Burkhardt, C. (2015). SPACE I – Council of Europe Annual Penal Statistics: Prison populations. Survey 2014. Strasbourg: Council of Europe, http://wp.unil.ch/space/files/2016/05/SPACE-I-2014-Report_final.1.pdf
7. Характеристика лиц, содержащихся в следственных изоляторах и тюрьмах, http://fsin.su/structure/inspector/iao/statistika/Xar-ka%20v%20CIZOiT/
8. Характеристика лиц, содержащихся в исправительных колониях для взрослых, http://fsin.su/structure/inspector/iao/statistika/Xar-ka%20lic%20sodergahixsya%20v%20IK/
9. Информация о достигнутых результатах (ФСИН за 2015 г.), http://www.fsin.su/budget/info.php
10. Доходная часть федерального бюджета ФСИН, http://www.fsin.su/budget/dohod.php
11. Буранова Е.А., Москвитина О.А., Русанов Д.Н. Экономическая безопасность в промышленности: монография. – Рязань : Академия ФСИН России, 2015. – 102 с.
12. «Трудовая революция» в уголовно-исполнительной системе: очередной миф или настоятельная необходимость? Погудин О.А. // ЭКО, 2015. № 11 (497). С. 169-183.
13. Среднемесячная номинальная начисленная заработная плата работников по полному кругу организаций в целом по экономике Российской Федерации в 1991-2016гг. Росстат., http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/wages/
14. Доклад Генерального прокурора Российской Федерации Ю.Я.Чайки на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской, 27 апреля 2016, http://genproc.gov.ru/smi/news/archive/news-1078221/
15. Пояснительная записка к проекту поправок «О внесении изменения в Закон Российской Федерации от 21.07.1993 № 5473-1 «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы», Минюст // http://regulation.gov.ru/projects#npa=55532
16. Доклад «Почему в России так много заключенных?», http://i-pso.ru/2017/01/10/01-13/

О докладе

Данный доклад является частью аналитического обзора «ФСИН: неэффективное ведомство», который ранее был отправлен в Администрацию Президента РФ и Уполномоченному по правам человека в РФ.

Целью данного доклада является информирование общественности о реальной ситуации в российской уголовной и уголовно-исполнительной системе.

В докладе содержится аналитическая информация о ситуации в тюремной системе России. Выводы являются мнением авторов, составленных на основе доступных статистических данных. В целях обеспечения максимальной объективности изложения и возможности составления собственного мнения при чтении доклада, приведены ссылки на источники информации и исходные данные.

Источник финансирования исследования: собственные средства авторов.

Разрешается использование материалов доклада с указанием Института проблем современного общества в качестве источника информации

Проект нуждается в финансовой поддержке. Помочь проекту можно, сделав перевод на карту Сбербанка №4276855011038235. Либо любым иным способом, связавшись с авторами исследования по телефону +7(921)954-36-12 или электронной почте o.kiyutsina@yandex.ru.

В Красноярской колонии заключенных женщин грозят разлучить с новорожденными детьми — чтобы не жаловались

Новая газета, 31 января 2017
https://www.novayagazeta.ru/articles/2017/01/31/71346-osuzhdennye-s-rozhdenya 

Полтора месяца назад я обратилась к Уполномоченному по правам человека с просьбой обратить внимание на проблему детей, рожденных в местах лишения свободы. О проблемах в конкретном учреждении — КП-48, расположенном в поселке Курдояки Красноярского края, мы узнали полгода назад. В эту колонию-поселение привозят женщин на последних сроках беременности и оставляют вплоть до достижения детьми трехлетнего возраста.

Мы писали во все инстанции о том, что условия в колонии просто ужасающие и что они никак не подходят для содержания детей. А отношение к молодым матерям и их детям со стороны администрации просто скотское.

Что детей нормально не кормят. Что над кормящими матерями сотрудники ФСИН откровенно издеваются, не дают ни присесть, ни прилечь, не обеспечивают их нормальным питанием. Из-за чего у матерей попросту пропадает молоко. Что из столовой даже кусок хлеба вынести нельзя, не получив взыскание.

Беременные женщины вынуждены посещать уличный (надворный) туалет. Притом что температура воздуха в зимний период в этих местах нередко опускается до минус 30—40 градусов. Причем эти условия созданы не для каких-то матерых уголовников, а для женщин, осужденных за преступления, совершенные по неосторожности. И тех, кого за хорошее поведение в виде поощрения перевели с более строгого режима. Но здесь про нормальное человеческое отношение просто не знают. Здесь Краслаг. Так это место называют еще со времен ГУЛАГа. Работают здесь династии тюремщиков. Из поколения в поколение передающие «опыт» общения со «спецконтингентом».

Сама колония расположена в глухой тайге. В четырехстах километрах от краевого центра и в пятидесяти километрах от ближайшего города и ближайшей больницы. Хотя (согласно статистике самой ФСИН) всего 11% новорожденных в тюрьмах здоровы, 23% детей появляются на свет с хроническими заболеваниями, а 1% рождающихся — инвалиды.

Какому умнику пришла в голову мысль отправлять рожениц в учреждение, находящееся в столь большой зоне риска, в глуши? В том числе вдали от так помпезно запущенных перинатальных центров? Или этих детей не жалко, и в случае проблем со здоровьем их можно просто списать со счетов?

Про контролирующие органы

Проблема показалась мне настолько серьезной, что я решила озвучить ее сразу на самом высоком уровне. Второму человеку в системе ФСИН генералу А.А. Рудому, к которому попала на личный прием в августе прошлого года. Генерал меня выслушал и сказал: «Если выяснится, что это правда, кому-то будет очень больно». И взял вопрос под личный контроль.

Потом посыпались отписки из контролирующих органов. Где говорилось о том, в каких прекрасных условиях живут дети и их матери. Правда, в ответе из ГУФСИН несколько смущало, что предназначенные для детей продукты заменяют на другие продукты, в том числе «молоко на молоко». Сметаны, сыра, других кисломолочных продуктов дети попросту не видели. Так же, как и свежих фруктов.

Но контролирующие органы искреннее посчитали, что это вполне нормально. Более того, так посчитала и Уполномоченный по правам ребенка в Красноярском крае Ирина Мирошникова. Она прислала ответ, который почему-то слово в слово повторял размещенное на сайте ГУФСИН по Красноярскому краю сообщение о том, что питание детей организовано в соответствии с нормами.

ГУФСИН по Красноярскому краю отписалась, что в 2016 году был заключен госконтракт на поставку продуктов питания для детей на сумму 533 тыс. руб. Забыв при этом упомянуть, что этот контракт был заключен именно после наших жалоб. А также то, что до этого контракты на поставку питания для детей не заключались. По крайней мере мы таковых не нашли. В ответах особо подчеркивалось, что все дети находятся на искуссственном вскармливании. В колонии не осталось ни одной кормящей матери. И это только подтверждает слова одного из родственников осужденной о том, что питание матерей настолько скудное, а стресс настолько сильный, что молоко попросу пропадает.

В ответе уполномоченного по правам ребенка в Красноярском крае Ирины Мирошниковой содержалась откровенная угроза. Нам сообщалось, что нахождение малолетних детей с осужденными матерями в учреждениях подобного типа (колония-поселение) нормами федерального законодательства не предусмотрено. И что альтернативой является только разлучение матери и ребенка, вывод детей с территории учреждения, передача их в семьи родственников, опекунов или в детские учреждения края. В общем, «будете жаловаться, отберем детей».

И это несмотря на утверждения ФСИН о том, что слухи о помещении детей в детские дома не соответствуют действительности. Поскольку и общественники, и родственники осужденных не перестали требовать соблюдения прав детей, угроза была тут же реализована. Приехавшие в колонию-поселение сотрудники органов опеки и попечительства стали требовать от матерей передать детей родственникам или в детский дом. В противном случае матерям пригрозили найти повод лишить их родительских прав.

Многие матери написали отказы. Просто потому что боятся за своих детей: после лишения родительских прав восстановить их крайне сложно. Хотя добровольно расставаться с детьми никто не хотел. Тех, кто не написал отказы, продолжили шантажировать. Теперь ответ пришел уже из аппарата Общественной палаты Российской Федерации. Почему-то именно туда обращения родственников и общественников были перенаправлены Уполномоченной по правам ребенка при президенте РФ Анны Кузнецовой.

Общественная палата, Министерство образования и науки Красноярского края, региональный уполномоченный по правам ребенка, органы опеки и опечительства и прокуратура заняты решением вопроса о том, чтобы забрать детей у матерей. Хотя единственный возможный способ это сделать — лишить матерей родительских прав. Или заставить отказаться от детей якобы добровольно.

Журнал Секрет фирмы, 30.01.2017

Мы с алтарником стоим на коленях и, склонившись над чёрным котлом, разглядываем, как варится на горелке японская лапша. Ночь, штаб зоны, тайга на границе Нижегородской и Кировской областей. При каждом шорохе мы испуганно переглядываемся — пользоваться горелкой запрещено. Вдруг войдут охранники? Компрометировать их не хочется. Они пригрели нас, когда выяснилось, что священник, у которого мы собирались заночевать, уехал. В нижегородском кусте колоний закон прост: если ты не зэк и не медведь, тебе рады. Вроде бы оправданные жизнью, но дегуманизирующие узников правила возникли в одном из крупнейших в России лагерных районов вместе с первыми зонами. При СССР их было несколько десятков, а сейчас осталось восемь, вокруг посёлка Буреполом. Этот герметичный мир не похож ни на какой район в европейской части России. Лес здесь растёт ступенями: вот несколько километров пятнадцатиметровых елей, а следом столько же километров десятиметровых — зэки годами вырубали участок за участком. Дворняги похожи на сторожевых овчарок, с которыми их вязали. Люди — напряжённые и неприветливые к чужакам. На бензозаправках висят таблички: «Мыть голову и стирать вещи строго запрещено». Меню в кафе составлены по тюремному рациону: картошка, макароны, курица и сосиски. Никакого, к примеру, грибного супа или мяса с ананасами — грибы и ананасы не полагаются. Со времён Главного управления лагерей (ГУЛАГа) система исполнения наказаний так и осталась государством в государстве — закрытым, провоцирующим сотрудников на жестокость и отношение к заключённому как к трудовому ресурсу, а не личности. Но в СССР осуждённые трудились в интересах государственной казны, а теперь могут работать на частных выгодоприобретателей. Правопреемница ГУЛАГа Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) — закрытая от посторонних глаз страна, засекретившая почти все данные о своей экономике. В неё входят 323 тюрьмы и 874 колонии разных режимов и условий содержания. Большую часть информации о жизни за решёткой общество получает от правозащитников, которые работают в основном на европейской части России. Тем не менее «Секрет» проанализировал доклады и другие исследования тюремной экономики, а также гостендеры ФСИН и понял, как работает эта система.

Ольга Киюцина, руководитель Института проблем современного общества

Про детей

Полтора месяца назад я обратилась к Уполномоченному по правам человека с просьбой обратить внимание на проблему детей, рожденных в местах лишения свободы. О проблемах в конкретном учреждении – КП-48, расположенном в поселке Курдояки Красноярского края, мы узнали полгода назад. В эту колонию привозят женщин на последних сроках беременности и оставляют вплоть до достижения детьми трехлетнего возраста.

Полгода мы писали во все инстанции о том, что условия в колонии просто ужасающие, и никак не подходят для содержания детей. А отношение к молодым матерям и их детям со стороны администрации просто скотское.

Что детей нормально не кормят. Что над кормящими матерями сотрудники ФСИН откровенно издеваются, не дают ни присесть, ни прилечь, не обеспечивают им нормального питания. Из-за чего у матерей попросту пропадает молоко. Что из столовой даже кусок хлеба вынести нельзя, чтобы не получить взыскание.

Из ответа ГУФСИН по Красноярскому краю:

Что прибывших в учреждение на седьмом месяце беременности женщин заставляют по нескольку раз приседать. Что беременные женщины вынуждены посещать уличный (надворный) туалет. При том, что температура воздуха в зимний период в этих местах нередко опускается до минус 30-40 градусов.

Из ответа ГУФСИН по Красноярскому краю:

Причем эти нечеловеческие условия созданы не для каких-то матерых уголовников, а для женщин, осужденных за преступления, совершенные по неосторожности. И тех, кого за хорошее поведение в виде поощрения перевели с более строгого режима. Но здесь про нормальное человеческое отношение просто не знают. Здесь Краслаг. Так это место называют еще со времен ГУЛАГа.

Работают здесь династии тюремщиков. Из поколения в поколение передающие «опыт» общения со «спецконтингентом».

Сама колония расположена в глухой тайге. В четырехстах километрах от краевого центра и в пятидесяти километрах от ближайшего города и ближайшей больницы. Хотя, согласно статистике самого ФСИН, всего 11% новорожденных здоровы, 23% детей появляются на свет с хроническими заболеваниями, а 1% рождаются инвалидами.

Какому умнику пришла в голову мысль отправлять рожениц в учреждение, находящееся в столь большой зоне риска, в глуши, вдали от благ цивилизации и высокотехнологичной медицинской помощи? В том числе вдали от так помпезно запущенных перинатальных центров? Или этих детей не жалко и в случае проблем со здоровьем их можно просто списать со счетов?

Возникает чувство, что место было выбрано специально, чтобы никто не видел, как на самом деле кормят, поят, одевают и лечат маленьких граждан страны. Чтобы спокойно разворовывать средства, выделенные на их содержание.

Про контролирующие органы

Проблема показалась мне настолько серьезной, что я решила озвучить ее сразу на самом высоком уровне. Второму человеку в системе ФСИН: генералу Рудому А.А. Генерал меня выслушал и сказал: «Если выяснится, что это правда, кому-то будет очень больно». И взял вопрос на личный контроль.

А потом посыпались отписки из контролирующих органов. Где говорилось о том, в каких прекрасных условиях живут дети и их матери. Правда, в ответе из ГУФСИН несколько смущало, что предназначенные для детей продукты заменяют на другие продукты. В том числе молоко на … молоко. Сметаны, сыра, других кисломолочных продуктов дети попросту не видели. Так же как и свежих фруктов.

Из ответа ГУФСИН по Красноярскому краю:

Но контролирующие органы искреннее посчитали, что это вполне нормально. Более того, так посчитала и Уполномоченный по правам ребенка в Красноярском крае И.Мирошникова. Ответ которой почему-то слово в слово повторял размещенное на сайте ГУФСИН по Красноярскому краю сообщение о том, что питание детей организовано в соответствии с нормами.

Из ответа начальника КП-48:

Из ответа ГУФСИН по Красноярскому краю:

Из ответа Нижнепойменской прокуратуры по надзору за соблюдением законов в ИУ:

Из сообщения ГУФСИН по Красноярскому краю:

Из ответа Уполномоченного по правам ребенка в Красноярском крае:

ГУФСИН по Красноярскому краю отписалась, что в 2016 году был заключен госконтракт на поставку продуктов питания для детей на сумму 533 тыс.руб. Забыв при этом упомянуть, что этот контракт был заключен именно после наших жалоб. А также то, что до этого контракты на поставку питания для детей не заключались. По крайней мере, мы таковых не нашли. А на наш журналистский запрос с просьбой сообщить номера госконтрактов ФСИН даже отвечать не стала, отписавшись, что «интересующая Вас информация размещена в открытом доступе»

Из ответа ГУФСИН по Красноярскому краю:

Из ответа пресс-службы ФСИН России:

В ответах особо подчеркивалось, что все дети находятся на искусственном вскармливании. В колонии не осталось ни одной кормящей матери. И это только подтверждает слова одного из родственников осужденной о том, что питание матерей настолько скудное, и нервное напряжение из-за хамского отношения сотрудников настолько сильно, что молоко попросту пропадает.

Из сообщения ГУФСИН по Красноярскому краю:

Из ответа Уполномоченного по правам ребенка в Красноярском крае:

Еще из ответов выяснилось, что ближайший педиатр находится в 50 километрах от колонии (Нижнеингашская ЦРБ). Но этот факт у Уполномоченного по правам ребенка в Красноярском крае не вызывал совершенно никаких вопросов. Хотя, судя из ответа, И.Мирошникова неоднократно посещала данное учреждение.

Из ответа Уполномоченного по правам ребенка в Красноярском крае:

Правда, почему-то забыла указать, совершала ли она подобные поездки после наших обращений в ее адрес (обращение, отправленное нами на ее имя в сентябре, И.Мирошникова просто перенаправила в прокуратуру по надзору). А наш запрос с просьбой дать пояснения по этому поводу, в дальнейшем был проигнорирован в нарушение закона о СМИ.

В том числе и вопрос о несоответствии ее разъяснений ответу ФСИН. Уполномоченный по правам ребенка утверждала, что продукты для детей выдают со склада пять раз в день. А ГУФСИН по Красноярскому краю – что раз в пять дней.

Из ответа Уполномоченного по правам ребенка в Красноярском крае:

Из ответа ГУФСИН по Красноярскому краю:

А еще в ответе уполномоченного по правам ребенка в Красноярском крае подчеркивалось, что жалоб от матерей к ней не поступало.

Из ответа Уполномоченного по правам ребенка в Красноярском крае:

Из сообщения ГУФСИН по Красноярскому краю:

И это совершенно не удивительно. Ведь только за 1 полугодие 2016 года осужденные в этой колонии-поселении 45 раз водворялись в штрафной изолятор, администрация выявила аж 12 злостных нарушений. Такие взыскания означают резкое ухудшение положения осужденных (в том числе возврат на более жесткий режим) и фактическое лишение возможности условно-досрочного освободения. При этом положительную характеристику к УДО за это время получило всего 13 осужденных (отрицательную – 60 человек). В таких условиях вряд ли кто-то посмеет жаловаться.

Из ответа ГУФСИН по Красноярскому краю:

Тем более что осужденные прекрасно понимают на чьей стороне проверяющие органы. Ведь проверяющие раньше никогда не находили никаких нарушений в действиях администрации. Видимо, так искали.

Более того, в ответе Уполномоченного по правам ребенка в Красноярском крае И.Мирошниковой мы увидели откровенную угрозу. Нам сообщалось, что нахождение малолетних детей с осужденными матерями в учреждениях подобного типа (колония-поселение) нормами федерального законодательства не предусмотрено. И что альтернативой является только разлучение матери и ребенка, вывод детей с территории учреждения, передача их в семьи родственников, опекунов или в детские учреждения края. Иначе как «будете жаловаться, отберем детей», воспринять эту информацию мы не смогли.

Из ответа Уполномоченного по правам ребенка в Красноярском крае:

Хотя ранее Нижнепойменская прокуратура по надзору сообщала нам, что содержание детей вместе с матерями полностью соответствует нормам законодательства.

Из ответа Нижнепойменской прокуратуры по надзору за соблюдением законов в ИУ:

А в ответе от 22.12.2016 ФСИН сообщила, что слухи о помещении детей в детские дома не соответствуют действительности.

Из ответа ФСИН России:

А поскольку и общественники, и родственники осужденных не перестали требовать соблюдения прав детей, угроза была тут же реализована. Приехавшие в колонию-поселение сотрудники органов опеки и попечительства стали требовать от матерей передать детей родственникам или в детский дом. В противном случае матерям пригрозили найти повод лишить их родительских прав.

20.01.2017 ФСИН фактически подтвердила это, сообщив, что законом не предусмотрен внесудебный порядок изъятия детей у матерей без лишения родительских прав.

Из ответа ФСИН России:

Многие матери написали отказы. Просто потому что боятся за своих детей: после лишения родительских прав восстановить их крайне сложно. Хотя добровольно расставаться с детьми никто не хотел. Напомню, это колония-поселение, самый мягкий из возможных видов наказания, связанных с лишением свободы. А значит, осужденные матери в ближайшее время могут рассчитывать на условно-досрочное освобождение.

Более того, согласно закона, в колонии-поселении осужденные имеют право проживать вместе с семьями. Правда, с разрешения администрации. Но такого разрешения добиться еще никому не удалось.

Тех, кто не написал отказы, продолжили шантажировать. Теперь ответ пришел уже из Аппарата общественной палаты Российской Федерации. Почему-то именно туда обращения родственников и общественников были перенаправлены Уполномоченным по правам ребенка при Президенте РФ А.Кузнецовой. Хотя совершенно не ясно, какое отношение Общественная палата имеет к правам детей. И почему чиновник, прямо отвечающий за эти права, не стал рассматривать обращение в отношении одой из наименее защищенных категории детей.

Возможно, потому, что семья А.Кузнецовой прямо связана с ФСИН. По некоторым данным, отцом омбудсмена является Булаев Юрий Александрович, заместитель начальника исправительной колонии №4 города Пензы.

Из разъяснений Общественной палаты следует, что оказывается, еще в сентябре 2016 года прокуратурой Красноярского края и Генеральной прокуратурой выявлены нарушения законодательства. Заключающиеся в том, что для детей не было создано соответствующей социальной инфраструктуры, а также условий для обеспечения защиты от факторов, негативно влияющих на их интеллектуальное, психическое и нравственное развитие.

Из ответа Аппарата Общественной палаты РФ:

Однако, согласно полученного нами ответа из Нижнепойменской прокуратуры по надзору за соблюдением законов в ИУ от 18 октября 2016 г., никаких нарушений законодательства в отношении детей прокуратура в сентябре не выявляла.

Из ответа Нижнепойменской прокуратуры по надзору за соблюдением законов в ИУ:

Единственное выявленное прокуратурой нарушение заключалось в ненадлежащем санитарном состоянии туалетов. После чего по представлению прокурора была произведена побелка туалетов и откачка из ям.

Из ответа Нижнепойменской прокуратуры по надзору за соблюдением законов в ИУ:

То есть сначала нарушений не выявили. А потом вдруг нашли их и оформили задним числом.

Полгода разные проверяющие органы твердили нам, что в колонии все в порядке. Все это время они получали зарплату. Региональный уполномоченный по правам ребенка не удосужилась не то, чтобы перепроверить информацию от ФСИН, но даже переписать ее так, чтобы текст не цитировался слово в слово.

Для чего мы кормим всю эту ораву тунеядцев? Которые на протяжении многих лет не замечали проблемы? А потом, когда им ткнули в проблему носом, на протяжении полугода придумывали отписки. В штате аппарата Уполномоченного по правам человека в Красноярском крае числится 18 сотрудников. В том числе в штате регионального Уполномоченного по правам ребенка – 3 сотрудника

Доход Уполномоченного по правам человека в Красноярском крае Денисова М.Г. в 2015 г. составил 1,8 млн.руб. Доход Уполномоченного по правам ребенка в Красноярском крае Мирошниковой И.Ю. составил 1,3 млн.руб. Всего доходы аппарата уполномоченных только по одному Красноярскому краю составили почти 19 млн.рублей. И это только зарплаты! Без учета других расходов на содержание!

Зачем мы их содержим, если они не могут решить проблему 29 детей!

Ведь проблему так никто и не начал решать! Вместо того, чтобы заниматься организацией нормальных условий содержания для детей, эти бессовестные люди решили разлучить их с матерями. Действуя якобы в интересах этих самых детей. Вместо того, чтобы заставить ФСИН исполнить закон и разрешить проживание женщин вместе с их детьми. И не в глухой тайге, а в городе, где есть соответствующая социальная инфраструктура. Тем более что колоний-поселений в городах Красноярского края предостаточно.

Но Общественная палата, Министерство образования и науки Красноярского края, региональный уполномоченный по правам ребенка, органы опеки и попечительства и прокуратура совместно решают вопрос о том, чтобы забрать детей у матерей. На что не имеют никакого права ни с точки зрения закона, ни с моральной точки зрения!

Из ответа Аппарата Общественной палаты РФ:

Хотя единственный возможный способ это сделать – лишить матерей родительских прав. Или заставить отказаться от детей якобы «добровольно». А арсенал способов воздействия тюремщиков на заключенных для «добровольного согласия» мы все прекрасно знаем.

17 матерей с угрозой для собственной безопасности продолжаются биться за своих детей! А им говорят, что просто подгонят автобус, и всех детей заберут силой!

Из ответа ФСИН России:

И, судя по всему, огромное количество прокуроров и уполномоченных, на бумаге защищающие права обычных людей, на самом деле покрывают халатность и бездействие друг друга и защищают права ФСИН. Которое является одним из самых богатых ведомств в стране, занимающим 6-ю строку в нашем бюджете. У которого есть деньги на содержание своих сотрудников (70% бюджета ФСИН идет на выплаты тюремному персоналу), не выполняющих ни собственные обязанности, ни требования закона. И у которого не находится возможностей организовать нормальные условия содержания даже для малолетних детей!

Про государственную политику. Декларируемую и настоящую

С ребенком из детского дома я впервые столкнулась, когда мне было 10 лет. В наш детско-оздоровительный лагерь на лето привезли девочку, у которой мама сидела в тюрьме. Мечта у этой девочки была только одна. Чтобы мама к ней вернулась.

Несколько месяцев назад Зампред Совета при правительстве по вопросам попечительства в социальной сфере Юлия Басова в интервью Известиям говорила прекрасные слова о том, что необходимо дать возможность матерям проживать совместно с детьми после родов и до трех лет. Что совет добился утверждения «дорожной карты» ФСИН, согласно которой за пять лет, то есть к 2021 году, во всех федеральных учреждениях — колониях и СИЗО — должно быть обеспечено совместное проживание женщин с детьми до трех лет. Что очень большая ответственность ложится на органы опеки и попечительства, которые должны продумать, каким образом сделать так, чтобы родившие в колониях женщины оставались с детьми и после выхода из мест заключения становились хорошими родителями.

И в это же время в Красноярском крае органы опеки, ФСИН, уполномоченный по правам ребенка и Общественная палата делают все, чтобы разлучить матерей с детьми.

Запрос на имя Зампреда Совета при правительстве по вопросам попечительства в социальной сфере Юлии Басовой направлен 11.01.16, ответа нет.

Запрос в виде открытого письма на имя Уполномоченного по правам ребенка А.Кузнецовой был направлен 13.12.2016. Ответа нет.

Повторный журналистский запрос Уполномоченному по правам ребёнка в Красноярском крае И.Мирошниковой (в форме открытого письма) направлен 11.01.17 (срок ответа на журналистский запрос по закону – 7 дней). Ответа нет.

Заявление на имя Первого заместителя директора ФСИН России А.Рудого, отправлено на его рабочий e-mail 20.12.2016. Ответа нет.

Наши запросы и ответы из государственных ведомств за полгода: http://i-pso.ru/wp-content/uploads/2017/01/Курдояки-КП-48.zip

О насилии в местах заключения расскажут не столько власти, сколько обществу

Екатерина Трифонова, «Независимая газета», 25.01.2017

С произволом в российских колониях правозащитники решили бороться теперь более креативно. Вместо безрезультатных писем в право-охранительные структуры они будут проводить флешмобы и массовые рассылки по соцсетям, чтобы рассказать обществу о несоблюдении властями Конвенции ООН против пыток.

Передача «Прав?Да!» на Общественном телевидении России (ОТР), 24 января 2017 г.

Ужесточение уголовной политики — не миф, а объективная реальность

Ольга Киюцина, Новая Газета, № 6 от 23 января 2017

На сегодняшний день Россия занимает второе место по количеству заключенных на 100 тысяч населения после США. Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) отчитывается о 10-м месте, но мы считаем сравнение с совсем уж маленькими бедными странами некорректным. Количество заключенных у нас втрое выше, чем в среднем по миру, и в полтора-два раза выше, чем в странах бывшего СССР. И это притом, что страны постсоветского пространства прошли через те же трансформационные процессы, что и Россия, в том числе и через всплеск преступности в 90-х годах. Например, число заключенных на 100 тысяч населения в Беларуси ниже, чем в России, в 1,4 раза, в Казахстане — в 1,7 раза, а в Армении и Таджикистане — почти в 4 раза. Вероятно, это связано с тем, что другие страны постсоветского пространства просто не могут позволить себе содержать столько заключенных.

В долларовом эквиваленте бюджет ФСИН составляет порядка $5 млрд (на 2015 г.). Это всего в три раза меньше, чем бюджет Беларуси. То есть тюремная система России за три года тратит примерно столько же денег, сколько крупная европейская (хотя и не очень богатая) страна.

С 2005 по 2015 г. число заключенных в России уменьшилось на 22% (или 177 тысяч человек), что объясняется снижением преступности в стране. При этом численность «тюремного населения» сокращается гораздо более медленными темпами, чем преступность. Количество преступлений за последнее десятилетие сократилось почти вдвое, насильственная преступность уменьшилась в два-три раза. Если смотреть по составам преступлений, то с 2005-го по 2015-й количество убийств и покушений на убийства сократилось почти втрое, грабежей и разбоев — в 5 раз, изнасилований — в 2,4 раза, число преступлений, связанных с умышленным причинением тяжкого вреда здоровью, — вдвое. Количество краж уменьшилось в полтора раза.

Правда, выросло число зафиксированных преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков (с 2005 по 2015 г. — на 35%). И эта цифра пугает. Поскольку связана она совсем не с ростом преступности. Ведь мало кто не заметил, что за последние 10—15 лет наркоманов в стране стало гораздо меньше. Зато с преступлениями, связанными с наркотиками, гораздо легче работать. В том числе с применением провокаций и фальсификаций. В результате сейчас уже 26% всех осужденных в стране сидят по наркостатьям (десять лет назад — менее 10%). И это несмотря на то, что многие из осужденных по этим статьям — обычные наркопотребители, сроки им дают такие, как будто они кого-то убили: по 8—10 лет.

На всех уровнях власти декларируется тезис о смягчении уголовной политики. Так, на Всероссийском съезде судей было заявлено, что, раз тюремное ведомство закрыло по всей стране 10 следственных изоляторов, это связано с сокращением числа арестов, и что в СИЗО оказалось некому сидеть. Председатель Верховного суда В. Лебедев заявил, что кроме СИЗО за это время также была закрыта 71 колония. По мнению главы Верховного суда России, эти цифры лучше всяких слов свидетельствуют о том, что некий «карательный уклон» давно стал мифом.

Однако цифры как раз свидетельствуют об обратном. По данным ФСИН, в СИЗО стабильно сидят около 35—40 тысяч подследственных. Минимум (32 тысячи) был достигнут в 2011 г., к 2015 г. число подследственных в СИЗО выросло почти на четверть — до 39 тысяч человек. Причем с 2005-го по 2015-й количество зарегистрированных преступлений снизилось на треть, а число подследственных, содержащихся в СИЗО, — всего на 9%.

Ситуация с наказаниями, не связанными с лишением свободы, за последние годы также ухудшилась. В 2004—2005 гг. под надзором уголовно-исполнительных инспекций было более 500 тысяч условно осужденных и свыше 600 тысяч находились в колониях. За 10 лет число условно осужденных уменьшилось в 2,5 раза. Численность «тюремного населения» — всего на 20%.

Несмотря на объявленный курс на гуманизацию уголовного права и снижение насильственной преступности, среди вынесенных приговоров суда около 30% связаны с лишением свободы. Те виды наказаний, о которых так много и громко говорилось в рамках гуманизации уголовной политики, так и не заработали.

Екатерина Трифонова, «Независимая газета», 20.01.2017

Правозащитники опасаются, что новое наказание превратится в рабский труд

С начала этого года в России начал действовать такой вид уголовного наказания, как принудительные работы. Их можно назначать за преступления небольшой тяжести, если суд посчитает, что человек исправится без лишения свободы. У правозащитников же есть опасения, что «принудиловка» не станет реальной альтернативой посадкам за решетку.