Славе было восемнадцать, когда он стал убийцей. Выбора у него не было. Родина вручила автомат и сказала: «Там – враги. Их нужно уничтожить». В самом первом бою он понял главную истину – нужно беречь патроны. Родине патронов не жалко, но если не взять их побольше, на целый бой может и не хватить.
После очередного боя санитары решали, куда грузить его тело – в груз двести или в груз триста. Слава застонал, и взводный сказал: «Грузите к раненным в груз триста. Этот выживет».
Когда Слава вернулся домой, он был почти таким же как остальные. Правда, иногда падал в сугроб «к бою», когда мальчишки взрывали рядом петарды. О том, что пик посттравматического синдрома приходится на второе десятилетие после пережитого, он узнал от жены, которая перерыла кучу литературы, чтобы понять, что с ним происходит. После долгих уговоров он все-таки пришел в госпиталь ветеранов войн. Но ему сказали – войны в Таджикистане не было. Он не воин-интернационалист и не ветеран боевых действий. На него финансирование не предусмотрено.
Когда комбат отправлял Славу на войну, он сказал: «Я сделаю из тебя героя». А герои должны умирать молодыми. Тогда они остаются героями. На их памятники приносят цветы, их героические истории собирают сотни тысяч лайков. Покалеченные контуженные герои с поломанной психикой Родине не нужны.
Головные боли год за годом усиливались. Уходили друзья. Ромку, прошедшего Чечню, зарезали. Он дошел до дома, сел на диван, выдернул из шеи нож и тихо умер. Санька после второй отсидки уехал на вахту и насмерть разбился, упав с крыши. Вовка, прошедший Таджикистан на полгода раньше Славы, умер от передозировки. Некоторые умирали у Славы на глазах. Еще в Таджикистане погиб Володька со звучной фамилией Высоцкий. Во время боя он раненный упал со скалы. Умирал долго и мучительно, стоны были слышны на протяжении нескольких часов, в течение которых саперы разминировали окружавшее его минное поле. Экипаж ребят, имен которых Слава даже не знал, заживо сгорел в подорванном БТР. Оказалось, что у горелого человеческого мяса противный сладковатый запах.
Через год после возвращения с войны Слава женился. Она была моложе на четыре года и смотрела на своего Героя с восхищением. Спустя четыре года у них родилась дочь. А потом в их дом пришло горе. Они не думали, что их коснется житейская мудрость «никогда не давай в долг, особенно родственникам». Они были молодые и глупые, и не задумываясь одолжили Славиной родне все, что у них было. Ненадолго, всего на три недели. Просто у родственников в бизнесе возникли временные трудности, и деньги нужны были для пополнения оборотных средств.
В Питер Слава и Оля переехали с двадцатью тысячами в кармане под железное обещание родственников «пришлем деньги в течение месяца, подождите немножко». Не вернули и через год. Телефоны сменили, чтобы не беспокоили звонками. Когда сыну дяди купили машину, Слава приехал с требованием вернуть долг. Дяди дома не было. С его женой у Славы всегда были плохие отношения, но чтобы за свои же деньги его еще и оскорбляли…
Что было дальше, не помнит. Говорят, нанес родственнице семь ножевых ранений. Дядя и его сын на суде громко убивались. Судья пожалела их и назначила Славе девять лет строгого режима. С учетом явки с повинной это практически максимально возможный срок для статьи «убийство». Независимую экспертизу, доказывающую состояние аффекта, суд во внимание не принял.
Отец Славы решения суда не дождался. Он ходил к брату просить прощения за сына, но, когда тот сказал «я убью и Славку, и его жену», заперся в гараже, включил двигатель машины и умер. Отец и правда надеялся, что его жертва что-то изменит. Брат на похоронах плакал. А через месяц заплатил отморозкам, чтобы племянника в СИЗО покалечили. К счастью, не удалось. Оставшаяся вдовой Славина мать сказала Оле: «Я помогать не буду, а то Генка и меня убьет».
Так Оля осталась одна в чужом городе с шестилетним ребенком на руках. К тому времени они открыли небольшой бизнес. Она много работала. Все деньги уходили на мужа. Большая часть – на взятки, чтобы с мужем в тюрьме ничего не случилось. Еще часть – мошенникам, многие из которых были адвокатами. Они обещали вытащить Славу. Конечно же, Оля понимала, что шансы невелики. Но в такой ситуации хватаешься за любую соломинку.
Славу отправили отбывать наказание на Крайний север, за пять тысяч километров от дома. В этой колонии было правило «звонить можно один раз в три недели». Правда, оно действовало не для всех, некоторые осужденные получали возможность звонить чаще за особые заслуги перед администрацией. Слава зарабатывать «заслуги» отказался, а начал требовать у тюремных начальников соблюдения какого-то неведомого им «закона». Славу пытались ломать. В той колонии ломают не физически, там ломают психику. «Лучше бы били», — говорил он. Спустя кучу писем, жалоб, требований, поездок жены к разным генералам, от него отступились. Администрация нашла технические возможности, и осужденные стали звонить без ограничений. И Слава каждый день вырывался домой. Иногда на пятнадцать минут, иногда на полчаса. Иногда удавалось урвать у системы целый час разговоров.
Слава по мере своих возможностей занимался правозащитой. Благодаря составленным им жалобам заключенным в общей сложности было скинуто двадцать лет срока. Правда, себе он смог скинуть всего полгода. Но его многочисленные адвокаты не могли добиться и этого. В скинутые Славой полгода вошли и те два месяца, на которые суд снизил срок в качестве признания боевых заслуг. Вот такой размен: два месяца тюрьмы за шесть месяцев на войне.
Борьба с системой отнимает много времени. Как-то незаметно прошло шесть лет и подошел срок условно-досрочного освобождения. И одновременно вышел закон, согласно которому потерпевшие получили право высказывать свое мнение о целесообразности освобождения. По Славиному делу потерпевшим был признан его дядя. У дяди в жизни все наладилось, всего через год после смерти жены у него появилась молодая супруга и еще один ребенок. Но своим законным правом протестовать против УДО племянника он все равно воспользовался. К тому же еще и подал в суд иск о возмещении морального вреда. Теперь уже Слава должен дяде 700 тысяч рублей. Суд учел большой размер долга, мнение потерпевшего и отрицательную характеристику администрации исправительного учреждения и в УДО Славе отказал.
И снова началась их борьба. Теперь уже с судебной системой. Они нанимали адвокатов, писали жалобы на судей, ругались, требовали исполнения закона, требовали справедливости. Они добились справедливости, но опять не для себя. После их жалоб нарушений в суде стало меньше, сроки рассмотрения дел об УДО сократились. Но Славе судебная система в досрочном возврате домой показательно отказывала.
За четыре месяца до конца срока администрация признала Славу злостным нарушителем. Это значит, что после выхода из тюрьмы на него будет наложен «надзор» и еще несколько лет придется отмечаться в уголовной инспекции.
Самое неприятное в борьбе с системой то, что плоды от нее получают все, а шишки – тот, кто ее затеял. Система меняется в худшую сторону потому, что каждый пытается решить свою проблему, договариваясь с теми, с кем договариваться нельзя. Упрашивая не трогать конкретно его, подстраиваясь под систему, вместо того чтобы требовать соблюдения своих законных прав. И не понимая, что тем самым он убеждает тюремщиков в их абсолютной безнаказанности. И ставит крест на усилиях тех, кто идет до конца. Потому что тюремщики говорят: «Этот один жалобщик не в счет — просто единичный случай. Раз остальных все устраивает, значит, и сбоя в системе нет».
Слава и Оля вместе уже 19 лет. За последние восемь лет они стали ближе друг к другу. Он по-прежнему звонит домой каждый день. Ведет здоровый образ жизни, занимается спортом, пьет лекарства, чтобы головные боли не возвращались. Она по-прежнему летает к нему на свидания и все также с восхищением смотрит на своего Героя. Ведь он не сломался, не пошел по легкому пути, не лег под систему как другие. Он справился. Он скоро будет дома.
Все свое свободное время они тратят на борьбу с системой. Потому что они знают, что должны сделать этот мир лучше. Если не они, то кто же?
Июнь 2016