Произошло эпическое событие. Уже второй раз за месяц после моих публикаций в колонию-поселение УКП ИК-23 ОИУ-25 ГУФСИН по Красноярскому краю приехали сотрудники управления. Теперь это была помощник начальника ГУФСИН по соблюдению прав человека в УИС Г.И. Звольская. Видимо, резонанс от моих публикаций получился действительно большой.
Сначала я не поняла, зачем она приезжала. Уехала, а стало только хуже. Насколько я знаю, в должностные обязанности помощника начальника ГУФСИН по соблюдению прав человека входит не просто контроль за охраной прав осужденных, но и право требовать от начальников колоний устранить нарушение. Для этого такая должность и создавалась. А тут целый букет нарушений – одних осужденных незаконно лишают свидания, а других – вообще не выпускают на свободу. Четыре осужденных уже больше недели находятся в колонии после вступления в силу решения судя об УДО! И их не отпустили даже после приезда человека, обязанного обеспечить защиту их прав! Кстати говоря, со мной как с журналистом Звольская общаться отказалась. Поэтому задать вопрос о злосчастной судьбе этих теперь уже бывших (отпущенных по УДО) осужденных, которых незаконно удерживают за решеткой, мне не удалось.
А потом все стало на свои места. Никто не планировал никого защищать. Нужно было проверить наличие документов, которые покажут проверяющим. Указать нам на наше место. И избавиться от других родственников.
Мне несколько раз пытались продемонстрировать якобы выпущенный аж полгода назад приказ. О котором еще месяц назад никто даже не заикался. А ведь я спрашивала про планы по проведению ремонта и у руководства учреждения (зам по тылу Беляевой и ио начальника ОИУ-25 Гаевской), и у приезжавшей в конце июня комиссии. А тут как из шляпы фокусника, приказ материализовался.
Здесь такие чудеса с документами не новость. В свое время у мужа чудесным образом менялась дата характеристики, а в личном деле пропадали и появлялись документы. Об исчезающих жалобах осужденных и говорить нечего.
Когда я писала в ГУФСИН о необходимости проведения ремонта, ни в одном ответе мне не сообщали о сроках его проведения. Наоборот, в ответе от 2 февраля 2016 года и 3 марта 2016 года утверждалось, что в комнате длительных свиданий ремонт проведен (документы выкладывала в этом посте http://i-pso.ru/2016/07/27/blog270716/). В колонии-поселении приказ о проведении ремонтных работ не вывешивали. О ремонте заранее никого не предупреждали, хотя и я, и другие родственники, выражали намерение жить здесь долго. Объявление появилось на следующий день после того как нас выгнали. Стройматериалы не закупили, краску до сих пор так и не привезли. К тому же совершенно случайным образом ремонт был начат после выхода моих публикаций о ситуации с правами родственников осужденных в Красноярском крае. А дата окончания ремонта совершенно случайно совпадает с предполагаемой датой этапирования мужа в случае принятия судебного решения о его возврате на строгий режим.
Об утеплении помещения, где зимой температура опускается до 10 градусов и ниже, речь по-прежнему не идет. Зато на косметический ремонт помещения длительных свиданий, состоящей из двух жилых комнат, общей комнаты, кухни и туалета, заложили аж целых две недели. Хотя покраску стен и побелку потолков можно сделать и за пару дней. Причем изначально администрация предлагала мужу именно этот вариант (быстро все покрасить и запустить нас обратно). Но когда поняли, что этим нас не купишь, дали «заднюю».
А когда стало ясно, что и другие родственники молчать не будут, решили избавиться и от них. Пришли в помещение, где эти семьи жили (в комнатах ожидания), и объявили, что свидание прекращается, так как за пределами колонии-поселения проживать на свидании нельзя. Как минимум год до этого можно было, а тут вдруг сразу – собирайте вещи и убирайтесь. Хотя у обоих семей заявления на свидания уже подписаны – одна семья должна была жить еще сутки, другая – двое суток.
В другое помещение выселили и осужденных девушек (их здесь всего три). Они тоже с нами общались.
Вот и сбылась угроза помощника администрации, который предупреждал, что за дружбу с нами придется страдать. Теперь этому уборщику вообще мешать никто не будет – в его полном распоряжении помещение с пятью свободными комнатами, кухней и телевизором. Живи да радуйся. Оставили его здесь показательно. Мы говорили Звольской о том, что он вымогает у родственников осужденных продукты и деньги. Она лишь отмахнулась: «обращайтесь в УСБ». Какое отношение УСБ имеет к осужденному, мы так и не поняли.
А потом нас хотели отправить на краткосрочное свидание в ИК-23. В колонию строгого режима. Такое распоряжение дал зам по БиОР объединения Вольф. Пришлось снова идти к Звольской. Услышав такую новость, она сделала испуганные глаза и заверещала на руководителей ОИУ-25 (Вольфа и Радкина) «ни в коем случае, этого нельзя делать, у Киюцина другой режим». А я-то грешным делом уж подумала, что администрация решила миновать стадию судебного заседания и перевести мужа на строгий режим самостоятельно.
Заявили, что краткосрочное свидание все-таки будет в колонии-поселении. Можно понять мое нетерпение, не каждый день сталкиваешься с настоящим волшебством – увидеть ту самую «скрытую комнату». Которой вроде как нет, но по бумагам она есть. Комнату краткосрочных свиданий. Но чуда не случилось. Нас привели в библиотеку. Посадили с нами сотрудника. И не какого-то там инспектора, а целого оперативника. Включили видеорегистратор. Чтобы ни одно сказанное нами слово не осталось незамеченным и было отправлено на анализ в ГУФСИН.
Вот я и думаю, здесь точно колония-поселение? Ничего не перепутали? Согласно приказу Минюста РФ от 02 июня 2003 года № 130-ДСП «Об утверждении инструкции по проектированию исправительных и специализированных учреждений УИС МЮ РФ» в колонии-поселении должна быть территория для проживания осужденных семейных и их семей. На которой в свою очередь должны размещаться жилые дома квартирного типа и жилые дома индивидуальной застройки с приусадебными участками. Где?
И здесь не отпишешься, что для этого учреждения приказ 2003 года №130 не действует. Оно было построено после выхода приказа.
Для проведения длительных свиданий на территории этого учреждения имеется всего две (!) жилых комнаты. При среднесписочной численности осужденных в 113 человек. Каждый из которых имеет право на свидания с родственниками без ограничения их количества. Каким образом их планируется размещать? Особенно с учетом того, что из ГУФСИН пришло распоряжение запретить свидания в комнатах ожиданий и в так называемой гостинице-батальоне? И при том что ни одному осужденному не удавалось добиться от начальника колонии разрешения на проживание с семьей за пределами исправительного учреждения?
Или осужденному можно изменить режим только на том основании, что придумали назвать учреждение не «колония-поселение», а «участок колонии-поселения»?
Это «учреждение» УКП ИК-23 вообще не должно существовать. В нем нет не только нормальных условий для родственников, но и для осужденных тоже. Ни клуба, ни нормального магазина. Под магазин отдали комнату, которая не соответствует требованиями приказа №512, причем этот «магазин», как и на строгом режиме, работает в формате отоварки по карточкам в лучшем случае раз в неделю. Спортплощадки нет, есть лишь футбольное поле, да и оно за пределами учреждения. Правда, имеется установленный на улице спортинвентарь (штанга и другие железки), так муж установил их своими силами и его за свой счет, а разрешения для этого добивался больше года.
Про то, что согласно приказа №130-ДСП в колонии-поселении должно иметься кафе, куда можно было бы ходить на краткосрочные свидания, слыхом не слыхивали. Даже приезжавшее из управления начальство.
Над «поселушниками» осужденные строго режима смеются. У них и условия получше, да и свободы побольше. Половина из них – бесконвойники, т.е. могут перемещаться за пределами исправительного учреждения без сопровождения. А поселушники даже в магазин ходят с сотрудником. На строгом режиме можно не работать, а поселушников трудоустраивают в обязательном порядке. Вот и приходится им вкалывать по 12-14 часов в день без выходных за копейки. И отказаться нельзя, за отказ от работ сразу же признают злостным нарушителем, а значит, УДО не видать.
Умные люди даже заявление на перевод в колонию-поселение не пишут. Мы оказались неумные. Меня муж пожалел. Сказал, что лучше уж немного помучается в адских условиях колонии-поселения, лишь бы мне не приходилось таскать передачи, да иметь возможность свиданий без ограничения. Тем более что из ГУФСИН была установка – для того, чтобы получить рекомендацию к УДО, осужденный должен провести в колонии-поселении всего полгода. Муж в колонии-поселении уже больше двух лет. А рекомендацию на УДО так и не получил. Так же как и остальные – за это время среди осужденных УКП ИК-23 ни один к УДО рекомендован не был.
Во всех трех семьях, которые незаконно выселили со свидания (Киюцины, Кадочкины, Зиборовы), мужчины освобождаются по концу срока. Всем им осталось по 2-3 месяца. Поэтому нас и выгнали – напугать и заставить замолчать нас больше нечем. Ни лишением УДО, ни изменением режима содержания, ни «прессами». А сказать ожидаемой московской комиссии нам есть что.
Распоряжение о незаконных действиях в отношении родственников осужденных идет от высшего руководства ГУФСИН. За ту неделю, что я неоднократно звонила в разные службы ГУФСИН, начальнику обязаны были доложить о ситуации. Тем более что сообщение о подобных случаях входит в должностные обязанности помощника начальника ГУФСИН по правам человека.
Приказ по нам поставлен руководством ГУФСИН так, что его нельзя не выполнить даже под угрозой риска для своей карьеры. Помощник начальника ГУФСИН по соблюдению прав человека смотрелась очень бледно, когда отказалась ответить «да или нет» на поставленный вопрос о том, понимает ли она, что право осужденных на свидание нарушается. И даже после того как я сказала, что буду поднимать вопрос о соответствии ее занимаемой должности, дала распоряжение выгнать со свиданий и остальных родственников. То есть не просто нарушить права, а совершить незаконное действие.
Конечно, Звольская попыталась как-то закрыться. В журнале личного приема указала, что я вела себя некорректно. Некорректность, по ее мнению, заключалась в том, что я назвала ее слова чушью и сказала, что она зря прокатывает государственные деньги по командировкам. Была б я осужденным, за такие слова меня бы просто посадили на 5 суток в ШИЗО за невежливое обращение к сотруднику. Но раз уж я вольная, ограничились записью в журнале.
В Красноярском ГУФСИН относятся к родственникам осужденных почти так же как к самим осужденным. Отношение к нам чуть лучше только потому, что мы имеем возможность написать жалобу (осужденных этого законного права тюремщики уже лишили). Сотрудники ГФУСИН искренне не понимают, что на родственников приговор не распространяется, и они никак не должны быть ограничены в своих правах. И что мы с тюремщиками с точки зрения закона в абсолютно одинаковых условиях. Даже нет, родственники по закону в лучших условиях, потому что не ограничены в своих действиях должностными инструкциями и кодексом этики.