Архивы категории: Зоны беззакония

radio_svoboda
Читать далее...

Пытки под грифом «секретно». Как следователи покрывают коллег-садистов

Радио Свободы, 10 Февраль 2018

18 марта исполнится ровно пять лет, как обвиненный в убийстве житель Красноярского края Александр Бутьянов, доведенный до сумасшествия пытками при допросах и оправданный первым судом, скрывается от назначенного ему принудительного лечения. Все это время родные пытаются добиться возбуждения уголовного дела по фактам пыток, но следствие просто перестало выдавать им материалы, увидев в них государственную тайну.

Ачинск – райцентр в 160 км от Красноярска. Глиноземный комбинат, цементный и нефтеперерабатывающий заводы, 100 тыс. жителей, 2-минутная остановка поезда на Транссибирской магистрали. В 2009 году машинист тепловоза Александр Бутьянов и его сестра, бухгалтер Елена Бутьянова продали мамину квартиру и купили нежилое помещение в 65 кв.м на первом этаже девятиэтажки. Мама Бутьяновых переехала к Александру и его жене Анжеле – помогать с детьми. Бизнесом Бутьяновы заниматься не собирались, сдали помещение под пиццерию местным предпринимателям – Александру Попову и Александру Марченко. Мирно «Пицца Италика» просуществовала всего год, в 2010-м Марченко с Поповым разругались, бизнес разделили, Попов открыл свое заведение на соседней улице. Марченко предложил войти в долю владельцу помещения – Александру Бутьянову.

Новым партнерам не пришлось долго работать вместе. На ушедшего из «Пиццы Италика» Попова 28 октября 2010 года было совершено покушение: у его ворот взорвалась бомба, спрятанная в коробке из-под сока, погибли его жена Елена Сидорова и ее брат Юрий Зубарев.

Александр Бутьянов с сестрой Еленой Бутьяновой, 2009 г.
Александр Бутьянов с сестрой Еленой Бутьяновой, 2009 г.

Несмотря на то что помимо пиццы у Попова было много бизнес-интересов и недругов, подозрения следствия пали именно на Александра Бутьянова, которому с Поповым делить было особенно нечего, кроме разве того, что персонал из «Пиццы Италика» ушел в новое заведение Попова. После убийства Бутьянова стали вызывать на допросы, где и выяснилось: у машиниста нет 100%-ного алиби – в ночь взрыва он вместе со своим другом Павлом Карчебным решил развлечься с некими неустановленными девушками, о чем они оба поначалу даже не говорили следователям: чтобы жены не узнали.

Большие дяди с большими половыми членами будут водить ими по его губам, после чего он признается во всем

Следователи Следственного управления Следственного комитета при прокуратуре Надежда Бородкина и Дмитрий Павлюк с самого начала давили на Бутьянова, убеждая его признаться в организации взрыва, Дмитрий Павлюк на одном из допросов даже обещал отправить его в Красноярск, «где большие дяди с большими половыми членами будут водить ими по его губам, и после чего он признается во всем», – рассказал Александр сестре.

Аресты по двухходовке

Первым по подозрению в убийстве Сидоровой и Зубарева был задержан коллега Бутьянова помощник машиниста тепловоза Павел Карчебный. При задержании 26 ноября 2010 года в кармане его куртки обнаружилась граната: «сотрудник [полиции] развернул тряпку и сказал: «О, граната, какая марка?» Я ответил, что я не знаю, что это за граната, сказал, что им лучше знать, ведь это же их граната», – рассказывал поначалу на допросах Карчебный, поясняя, что гранату ему подбросили. По словам Карчебного, от него требовали дать показания на Александра, при согласии обещали не проводить как сообщника убийства. В январе 2011 года Карчебный объявил голодовку из-за давления со стороны следствия и администрации красноярского СИЗО-1: его посадили к «обиженным», а потом перевели в обычную камеру, обитатели которой не позволяли ему есть с ними за одним столом. Сотрудник оперативно-разыскной части обещал ему при этом, что другие заключенные «меня поставят под сомнение, касаемо моей сексуальной ориентации», угрожал пытками электрическим током, избиениями и изнасилованиями. Эти методы принесли результаты, в марте Карчебный вдруг дал нужные показания: якобы в ночь убийства он довез приятеля до места преступления и видел сверток с бомбой, а впоследствии Бутьянов сам признался в организации взрыва. Следствие условия сделки выполнило: за хранение гранаты Карчебный получил год условно и был освобожден в зале суда.

Александр Бутьянов, 2009 г.
Александр Бутьянов, 2009 г.

Он лично подвергнет меня пыткам электрическим током, после чего я, по его словам, буду справлять нужду под себя

Александру Бутьянову на допросах повезло меньше. Задержали его на следующий день после Карчебного вместе с Алексеем Дьячковым, другим знакомым, случайно оказавшимся рядом. Брали жестко, с ОМОНом: положили обоих лицом в асфальт, надели наручники и отвезли в отдел полиции. Бутьянова тут же завели в спортзал, где сильно избили. Как указано в жалобах Бутьянова и его родных, избивали Сергей Михасов, который на тот момент скорее всего проходил практику в правоохранительных органах, будучи слушателем Сибирского юридического института, и оперуполномоченный Артем Долгих, били ногами по голове, почкам, спине. Дьячкова тоже избили, но не слишком сильно, замначальника оперативно-розыскной части уголовного розыска ГУВД Красноярска Вячеслав Муравьев больше напугал его, покрутив перед носом битой. Заявление на действия милиционеров Дьячков написал лишь в 2016 году: «После длительного допроса (без фиксации моих показаний) ко мне подошел сотрудник в гражданской форме [оперуполномоченный Евгений Гришечко] и пригрозил, что если я напишу заявление на сотрудников правоохранительных органов, то он лично подвергнет меня пыткам электрическим током, после чего я, по его словам, буду справлять нужду под себя». Тогда же он признался, что слышал, как в соседнем помещении избивали Бутьянова.

Камера под прессом

Дьячкова после всего отпустили, а Бутьянова повезли в ИВС Ачинска, где его отказались принимать, отправили вместе с милиционерами в травмпункт. Все повреждения Александра задокументированы: ссадина на нижней губе, ушиб левой ключицы, ушиб теменной области. Ушибами дело не закончилось. В ИВС Бутьянова на время уборки поместили в камеру, где находились осужденные Леонов и Овчинников – в нарушение закона, запрещающего содержать в одной камере осужденных и подследственных. Бутьянов провел с ними всего 15 минут, но этого хватило, чтобы получить тупую травму грудной клетки, ушибы мягких тканей правой половины туловища и даже левосторонний пневмоторакс, то есть разрыв легкого.

Алексей Овчинников (Овчина)
Алексей Овчинников (Овчина)

Как пояснял впоследствии на опросах Овчинников, Бутьянов сам ударил его по лицу, он в ответ один раз ударил его по телу, от чего Бутьянов упал. Елена Бутьянова нашла подтверждения того, что Леонов и Овчинников вообще не должны были находиться в ИВС: Леонова привезли из Красноярска, а Овчинникова из ачинского СИЗО — специально для «работы» с ее братом, причем именно на выходные 27–28 ноября, когда никаких следственных действий с ними не проводилось. Из документов выходит, что из Красноярска их выписал тогдашний заместитель начальника СО Ачинского ОВД Сергей Буев, однако сам Буев рассказал, что таких заключенных не помнит, никаких следственных действий с ними не проводил, а его подпись – подделка.

Я смотрю, парнишка побелел весь, лежит без сознания, изо рта идет кровь

Несколько лет потребовалось Елене, чтобы найти невольного свидетеля избиения ее брата, который на условиях анонимности согласился поговорить и с Радио Свобода. Е. рассказал, что оперативник ачинского ИВС предупредил его, что «привезут двух маньяков, которые устроили взрыв», что «они в несознанке» и что специально для них из Красноярска выписали троих прессовщиков, двоих из которых он хорошо знал: Лёпу (Леонова) и Овчину (Овчинникова). Сотрудник ИВС пояснил Е., что «нужно будет сделать так, чтобы они два часа в одной камере, два часа в другой – чтобы они не могли не поесть, ни поспать. Два часа, и поменяли, то есть их так сводили с ума», – говорит Е. Это совпадает со словами Бутьянова, жаловавшегося, что первые дни его не кормили, не давали воды и только били. За избиением Бутьянова Е. наблюдал через «реснички» в двери его собственной камеры. «Заводят этого маленького парнишку к Лёпе и Овчине, дверь не закрылась [до конца], сотрудники стоят рядом, внутрь побоялись зайти. Слышу, какой-то ажиотаж в камере, потом этого маленького выкладывают на коридор, у Лёпы и Овчины дверь закрывается, и они [сотрудники] не знают, что делать. Я смотрю, парнишка побелел весь, лежит без сознания, изо рта идет кровь. Я начал стучать в дверь, просить, чтобы меня выпустили, что я знаю, что делать. Они открывают мне дверь, я на матрасе затаскиваю его в камеру, начинаю первую помощь оказывать. Его трясло, как эпилепсия. Я начал стучать и просить, чтобы вызвали скорую. Вызвали скорую, она приехала, и в оконцовке я не знаю, что дальше было», – рассказывает Е. В «оконцовке» скорая приезжала дважды, зафиксировала повреждения, но госпитализировать Бутьянова не стала. Любопытно, что когда по настоянию Елены Бутьяновой Е. опросил следователь СК Виталий Долин, в протоколе допроса указана совсем другая информация: с Лёпой и Овчиной Е. знаком не был, ни о каких прессовщиках не слышал. По словам самого Е., он следователю рассказал то же, что и в интервью РС, но потом подписал протокол, не читая.

Олег Леонов (Лёпа)
Олег Леонов (Лёпа)

Им там предоставляют алкоголь, наркотики, привозят проституток в камеру, рассказывали, что даже в солярий их возили

РС поговорило с еще одним заключенным, прошедшим через руки красноярских прессовщиков, – Вячеславом Киюциным. По его словам, он попал в «коммерческую разработку»: в 2008 году находился под следствием за убийство, в камере узнали, что у его жены есть бизнес в Петербурге, и начали тянуть деньги. С Киюциным работал Леонов и другой прессовщик, Пуненко, который упоминается и в жалобах Карчебного. «Это элита из прессовщиков, они сами хвалились тем, что у них были подписаны контракты с Шаешниковым (Владимир Шаешников – в 1999–2015 гг. глава ГУФСИН Красноярского края. – Прим.). Они выбивают явки [с повинной], им там предоставляют алкоголь, наркотики, привозят проституток в камеру, рассказывали, что даже в солярий их возили», – говорит Киюцин. По его словам, которые подтверждает и Е., несмотря на большие сроки, прессовщики проводят их не в колонии, а в СИЗО, откуда регулярно выезжают «на работу» в ИВС, часто на выходные, чтобы руководство потом при случае могло сказать, что ничего не видело. Так было и с Бутьяновым. «Этих контрактников привозят под конкретного человека, ставят задачи, туда же привозят алкоголь и наркотики», – говорит Киюцин. Его самого «закинули» в камеру с Леоновым и Пуненко, которые «объяснили» ему, что тюрьме нужны деньги на ремонт. «Били хорошо», – вспоминает Киюцин, не желая вдаваться в подробности. За 4 месяца его жена Ольга Киюцина перевела в СИЗО около полумиллиона рублей. Деньги отправлялись на счета родственников других осужденных, которые или приносили наличные, или занимались закупками стройматериалов и продуктов. «В тюрьме забивают очень редко, но я видел, как там прям забивали, которых на исправление закидывали. Кто-то что-то пообещал в тюрьму, но не затянул. Допустим, пообещал три тонны цемента, а родственники не подвезли, его закидывают в эту камеру, забивают, объясняют ему, что так делать нельзя, если надо, выходят в кабинет оперативника, дают сотовый телефон, он звонит родственникам, объясняет ситуацию: что мне здесь очень плохо будет или вы все-таки привезете». При этом в камере на шесть человек обычно сидит два прессовщика, остальных ротируют в зависимости от потребностей. Впрочем, по словам Кюицина, в последнее время «пресс» переместился из СИЗО и ИВС в транзитный пункт при красноярской ИК-6.

Из суда под скальпель

По словам Елены Бутьяновой, когда на следующий день ее брата привезли на суд по мере пресечения, ему было так плохо, что он даже не мог сидеть. Судья вызвала ему скорую, и молодого человека отвезли в Ачинскую городскую больницу, где тут же прооперировали – разорванное легкое. При этом следователь Бородкина не разрешила родным не только навестить больного, но даже еду передавать запретила: «Сказала, что он обойдется и без тарелки супа», – рассказывает Елена Бутьянова. Первый раз она увиделась с братом только через год.

Следующее заседание суда по мере пресечения состоялось 30 ноября прямо в палате. Бутьянова арестовали (он выйдет из СИЗО только через 16 месяцев). Интересно, что поначалу врачи настаивали на том, что Бутьянов должен лежать в больнице до полного выздоровления, однако его перевели в ИВС в тот же день, даже не сняв швов.

1 декабря только что прооперированного Бутьянова этапировали из Ачинска в Красноярск, но вместо СИЗО-1 поместили почему-то в ИВС ГУ МВД Красноярского края, по словам сестры – потому что там было сподручней пытать. 2 и 3 декабря сотрудники уголовного розыска забирали Бутьянова из СИЗО на допросы и каждый раз по возвращении в журнале ИВС отмечались все новые телесные повреждения. 3 декабря следователи Евгений Гришечко и Вячеслав Муравьев пытали Бутьянова током: по его словам, на голову ему надевали зимнюю шапку, присоединяли клеммы к ушам, сверху на него ставили стул, вставляли в рот палку и проводили электричество. В перерывах его избивали, ставили на шпагат, били в пах и по голове. От этих допросов у Бутьянова остались ссадины на лице, ожоги на мочках ушей, был прикушен язык. По возвращении в ИВС его снова били – очередные «прессовщики».

На голову ему надевали зимнюю шапку, присоединяли клеммы к ушам, сверху на него ставили стул, вставляли в рот палку и проводили электричество

Рано утром 6 декабря Бутьянов предпринял первую попытку суицида – воткнул в розетку вилку от кипятильника, а оголенные провода вставил себе в рот. Случайно проснувшийся сокамерник увидел, что из-за шторки у параши торчат ноги Бутьянова, поднял тревогу, Александра увезли в Краевую больницу, а оттуда в СИЗО-1 Красноярска.

Он находится в стадии амнезии, ничего не помнит. Со слов сотрудников знает, что у него двое детей, супруга, мама и папа

18 декабря родные Бутьянова получили страшное письмо: некий сокамерник написал им, что Александр стал терять связь с реальностью: «Он находится в стадии амнезии, ничего не помнит. Со слов сотрудников знает, что у него двое детей, супруга, мама и папа». Получив письмо, сестра и жена Бутьянова кинулись к адвокату, который передал им еще и заявление Александра, где тот описал применяемые к нему пытки.

Александр Бутьянов с женой Анжелой Безруковой и детьми, Новый год 2012
Александр Бутьянов с женой Анжелой Безруковой и детьми, Новый год 2012

17 декабря Бутьянова госпитализировали в КТБ-1, тюремную больницу Красноярска, где у него диагностировали депрессивный синдром, явившийся острой реакцией на стресс. В истории болезни значится, что Бутьянов напряжен, тревожен, иногда плачет и спрашивает, не будут ли его пытать током, не помнит обстоятельств своей жизни, считать может только до десяти, не помнит даже названий некоторых цветов и геометрических фигур («Треугольник? А как это?»). 11 января его выписали, вернув в СИЗО-1, а уже 1 февраля снова вывезли в ИВС, где его снова избили прессовщики – повреждения тоже были задокументированы. На следующий день Бутьянов перерезал себе вены, но снова остался жив.

В 2017 г. бывший старший оперуполномоченный Евгений Гришечко (справа), ныне заместитель начальника отдела управления уголовного розыска ГУ МВД по Красноярскому краю, подполковник полиции, получил медаль от руководителя ГСУ СК по Красноярскому краю Игоря Напалкова
В 2017 г. бывший старший оперуполномоченный Евгений Гришечко (справа), ныне заместитель начальника отдела управления уголовного розыска ГУ МВД по Красноярскому краю, подполковник полиции, получил медаль от руководителя ГСУ СК по Красноярскому краю Игоря Напалкова

Павел Карчебный тем временем на суде отказался от своих показаний, и 27 февраля 2012 года Красноярский краевой суд признал Бутьянова невиновным в организации убийства, как следует из решения – именно из-за ключевого свидетеля обвинения. Александра освободили в зале суда и отпустили домой, по словам его сестры, он начал понемногу узнавать родных. Прокуратура и потерпевшие, впрочем, с таким решением не согласилась, приговор отменили в кассации и отправили на пересмотр. 18 марта 2013 года тот же суд по тем же доказательствам признал Бутьянова виновным в организации преступления и назначил принудительное лечение – еще до первого приговора Александра успели свозить в московский институт им. Сербского, где его признали невменяемым, написав в заключении, что именно после ареста в декабре 2010 года у пациента развилось «временное психическое расстройство в форме депрессивного эпизода тяжелой степени с писхотическими симптомами». Сам Бутьянов на оглашение приговора не явился и с тех пор скрывается. Апелляционные суды оставили приговор в силе.

Полиции верить

Бывший замначальника ОРЧ УР №1 красноярского ГУВД Вячеслав Муравьёв сейчас работает заместителем начальника полиции МО МВД "Канский"
Бывший замначальника ОРЧ УР №1 красноярского ГУВД Вячеслав Муравьёв сейчас работает заместителем начальника полиции МО МВД «Канский»

Родные Бутьянова начали жаловаться на пытавших его полицейских, не дожидаясь приговора. Только за первые четыре месяца 2011 года следователь красноярского СК Игорь Маланчук вынес три постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, не найдя в действиях полиции состава преступления. Многостраничные отказные материалы – образчик современной казуистики. Бутьянов говорит, что его били сотрудники полиции, есть все доказательства того, что его били, следователь Маланчук опросил сотрудников полиции, но они сказали, что никого не били, а значит, состава преступления нет. То же касается и избиений в камерах. Бутьянов якобы сам напал на Овчинникова в ИВС Ачинска, а опросы заключенных, избивавших Бутьянова в ИВС Красноярска, и вовсе выглядят фантастически: все они показали, что конфликтов с Бутьяновым у них не было, одна проблема: сколько Елена Бутьянова ни искала хоть какие-то следы существования этих людей, всё оказалось тщетно: отдел адресно-справочной работы УФМС России по Красноярскому краю и Республике Тыва сообщил, что граждане с указанными фамилиями на территории этих регионов не зарегистрированы и с учета не снимались, не содержались они в 2010–2011 гг. и в красноярском СИЗО-1, то есть вообще непонятно, каким образом они попали в журнал учета красноярского ИВС. Возможно, их фамилии вымышлены, но с кем же тогда говорил следователь Маланчук и на основании каких документов удостоверял их личности? Более того, подписи и почерк опрошенных «прессовщиков» отличаются в декабре 2010 года и в феврале 2011-го. Подделаны и некоторые подписи Бутьянова – в актах медицинских осмотров. Часть этих медицинских актов и вовсе пропала, часть попала в дело в урезанном виде: так, кто-то замазал корректором часть фразы «ксерокопия медицинской карты Бутьянова на 10 листах», написав поверху «на 1 листе». По мнению Елены Бутьяновой, все это говорит о том, что следователь Маланчук не только не пытался расследовать дело по ее заявлению, но старательно скрывал следы преступлений коллег.

Обширные гематомы из актов осмотра превращаются у него просто в ссадины, а ссадины, делает вывод следователь Долин, Бутьянов мог получить самостоятельно

В 2011 году родные не стали опротестовывать третий отказ – хотели сконцентрироваться на самом деле по убийству. Только в 2015-м Центральный суд Красноярска отменил отказное постановление от 2011 года, а родственники скрывающегося Бутьянова снова начали получать отказные постановления, в этот раз за подписью следователя Виталия Долина. Долин, впрочем, продолжил дело Маланчука: состава преступления в действиях сотрудников полиции он по-прежнему не усматривал, на указанные Еленой Бутьяновой нестыковки внимания не обращал, более того, даже медицинские документы трактовал достаточно вольно: так, к примеру, обширные гематомы из актов осмотра превращаются у него просто в ссадины, а ссадины, делает вывод следователь Долин, Бутьянов мог получить самостоятельно.

Следователи, впрочем, устали от того, что сестра Бутьянова успешно отменяет их отказы, и решили действовать по-кафкиански: просто их Бутьяновым не отдавать. В октябре 2016 года Елена Бутьянова получила очередное письмо от следователя Долина, в котором он уведомлял, что принял решение об отказе в возбуждении уголовного дела, однако материалы проверки предоставить не может, потому что они содержат… государственную тайну. Елена продолжила отменять и эти секретные постановления, одновременно пытаясь доказать незаконность их засекречивания, в итоге из 11 отказных постановлений последние шесть Бутьяновой на руки не выдали, как не выдали и один из томов дела по ее жалобам.

Под прикрытием начальства

По мнению Елены Бутьяновой, объяснить упорное нежелание возбуждать уголовное дело по ее жалобам можно просто: сегодняшний заместитель руководителя первого следственного отдела второго управления по расследованию особо важных дел ГСУ СК по Красноярскому краю Евгений Марченко, непосредственный начальник следователя Долина, входил в состав следственной группы по расследованию убийства Зубарева и Смирновой. Более того, в апреле 2011 года Марченко, возможно, нашел и реального убийцу – некоего гражданина Латвии. Но к тому моменту против Бутьянова уже начал давать показания Карчебный, а дело латвийца выделили в отдельное производство: якобы он приехал в Ачинск убивать какого-то другого бизнесмена. Сегодня Марченко подписывает письма на имя Бутьяновой, где объясняет, что она не может знакомиться с отказными материалами по делу своего брата из-за содержащейся в них гостайны.

Бывший следователь Евгений Марченко (справа), сегодня майор юстиции, заместитель руководителя первого следственного отдела второго управления по расследованию особо важных дел ГСУ СК по Красноярскому краю, получает диплом как лучший руководитель отделов по расследованию особо важных дел ГСУ СК по Красноярскому краю в 2017 г.
Бывший следователь Евгений Марченко (справа), сегодня майор юстиции, заместитель руководителя первого следственного отдела второго управления по расследованию особо важных дел ГСУ СК по Красноярскому краю, получает диплом как лучший руководитель отделов по расследованию особо важных дел ГСУ СК по Красноярскому краю в 2017 г.

31 января Центральный суд Красноярска зарегистрировал жалобу Бутьяновой на то, что ей не дают знакомиться с отказными материалами, а значит, она не может их опротестовать. Дата слушания пока не назначена, впрочем, у Бутьяновой получается отменять отказные постановления, даже не читая их: очередное было отменено Генеральной прокуратурой 6 февраля. Ее брат тем временем продолжает скрываться, а пытавшие его сотрудники – работать в правоохранительных органах. К примеру, Вячеслав Муравьев дослужился до майора и работает заместителем начальника полиции в Канске, а подполковник Евгений Гришечко сегодня заместитель начальника отдела управления уголовного розыска красноярского МВД. Евгений Марченко же за успешную работу и вовсе в 2017 году был признан «лучшим руководителем отделов по расследованию особо важных дел ГСУ СК по Красноярскому краю».

RusReporter
Читать далее...

Хорошо сидим

Русский репортер 12.03.2018

Сначала — о чем речь, в каком смысле у нас — исторический минимум заключенных? С какого времени? Скорее всего, с 1935 года (с этой оценкой согласился известнейший криминолог Виктор Лунеев), то есть почти все время, пока существует государство современного индустриального типа! (см. историческую справку).

И уж абсолютно точно, что это рекорд всей «новой России»: с 1990 года, еще в СССР, начался рост преступности и тюремного населения, а с 1996 по 2000 годы держался пик преступлений и наказаний, «ГУЛАГ нового образца» — в эти годы заключенных было большое миллиона человек, а коэффициент судимости превышал 700 заключенных на 100 тысяч населения. Мы порой догоняли и почти обгоняли США, бессменного лидера по уровню репрессий среди развитых стран.

С 2001 года началось снижение уровня государственных наказаний с некоторым всплеском осуждения с 2004 года, что было, вероятно, связано с усилением силовой вертикали; это период роста ресурсов полиции, что дополнилось новыми сроками в принятом в начале 2000-х, казалось бы, либеральным Уголовным кодексом. С 2008 года все время — падение. И оно продолжается. Причем падает и уровень преступлений, прежде всего насильственных.
— В 2006 году у нас уровень преступности в расчете на сто тысяч населения был около 2700. А в 2016-м — 1474, снижение почти в два раза, а по тяжким преступлениям еще больше, — говорит известный криминолог Яков Гилинский. — Уровень убийств в 2001 году был 23, это очень высокий уровень, а в 2016-м — 7,1. Снижение уровня убийств более чем в три раза! То же самое с разбойными нападениями, с грабежами, с изнасилованиями!

Но при этом он, как большинство коллег-криминологов не испытывает восторга по поводу прогресса в изучаемой ими области. Дело не в России, это общемировая тенденция, настаивает профессор Гилинский.

У нас давно не было такой сложной аналитической работы, нам приходилось продираться через непонимание и туман к ответам на главный вопрос: «Почему у нас снижается количество преступлений и наказаний и как закрепить позитивный тренд». Почти никто не разделял нашего удивления, великие эксперты осторожничали, давали понять, что загадки нет, обычный мировой тренд, государство, в общем, ни при чем.

Это понятно. Несмотря на прогресс, у нас все еще очень плохая статистика преступлений и наказаний, если сравнивать со странами ЕС и особенно со странами Северной Европы: мы понимаем, что заключенных у нас могло бы быть меньше в 5-10 раз, а убийств — в раза два-три. Поэтому эксперты и не спешат радоваться.

Кроме того, никем не признается, но, вероятно, есть еще и политический контекст темы. Прогрессивная часть общества все историческое время боролась с государством за либерализацию законов и тюрем. Но снижение количества зэков в перестройку сменилось катастрофой 90-х. Свободная постсоветская Россия сажала больше людей в тюрьмы, чем СССР в его наиболее вегетарианские периоды. И наоборот «авторитарный путинский режим», оказывается, освободил больше заключенных, чем когда-либо.

Нет ответа

Все лучшие отечественные эксперты по теме говорят: ничего особенного в стране не происходит, все как везде. 

— Статистический факт состоит в том, что с начала XXI века преступность во всем мире падает, — президент Санкт-Петербургского международного криминологического клуба Дмитрий Шестаков называет это фактором неожиданного каприза насилия.

— Насилие имеет тенденцию к постоянному возрастанию, — замечает он, — а в последние два десятилетия постоянно снижалось.

«Тенденцию к постоянному возрастанию» насилие показывало всю вторую половину XX века — хотя в 70-80-х западный мир переживал экономический расцвет и благосостояние общества росло. Почему так происходит? Нет ответа.

—  Преступность — явление социальное. Она развивается по волновым законам. Как экономика, — говорит Яков Гилинский.

— Количество преступлений по неизвестным причинам претерпевает колебания, это общие мировые тенденции, — говорит Дмитрий Шестаков. —Наказание никак не влияет на это.

То есть первый вариант ответа: причины неизвестны или вступили в силу какие-то неописанные социальные циклы. Действительно, социальные и демографические процессы во всем развитом мире синхронизированы войнами, урбанизациями, социальными революциями и ведут себя часто удивительно и непредсказуемо. Но мы решили, что не можем удовлетвориться столь абстрактным соображением. Хотя бы потому, что оно не дает ответа на вопрос, что делать, чтобы позитивные тенденции продолжились.

Да, во всех развитых странах падает преступность и количество заключенных, но очень разными темпами.

— Преступность падает из-за того, что за последние годы коренным образом изменилась структура общества, причем эти тренды носят глобальный характер, — объясняет руководитель Института проблем современного общества Ольга Киюцина. — Общество в целом стало более богатым, политологи говорят о том, что потребление калорий в среднем на душу населения никогда не было столь велико в истории человечества. Пропала необходимость убивать за кусок хлеба, грабить, чтобы прокормить семью. Практически любой может найти себе место в жизни и получить пропитание и крышу над головой. Поэтому очень существенно снизилась насильственная преступность, такие преступления все чаще совершаются по глупости или неосторожности.

014_rusrep_09.jpg Криминология: учебник для вузов/ под редакцией А.И.Долговой, издательство «Норма», Москва, 2005

КРИМИНОЛОГИЯ: УЧЕБНИК ДЛЯ ВУЗОВ/ ПОД РЕДАКЦИЕЙ А.И.ДОЛГОВОЙ, ИЗДАТЕЛЬСТВО «НОРМА», МОСКВА, 2005

В США и России еще в 2000 году был примерно одинаковый уровень государственного насилия: порядка 700 заключенных на душу населения. В США несколько снизился и стал порядка 650, а у нас — порядка 400. Разница грандиозна, у нас более позитивная динамика, чем в США. Но в Казахстане и Белоруссии еще более позитивные тенденции, а на Украине, расколотой войной, количество заключенных снизилось вообще в два раза!

Не только уровень социального благополучия и богатства, но и законы — уровень наказания, и вообще политика стран очень сильно влияет и на преступления и на количество заключенных. Так в ряде штатов США только что была легализована марихуана, очевидно, и это может привести к снижению заключенных по наркотическим статьям. На Украине прошла массовая амнистия, в том числе благодаря закону Савченко, часть заключенных были отпущены на фронт, часть остались по ту сторону линии фронта, заключенных стало меньше. Но уровень преступлений вырос минимум в два раза за 2014 и 2015 годы, особенно по убийствам и преступлением с применением оружия, и начал несколько снижаться в 2016 году. Это тоже общие мировые циклы или конкретная война и разруха?

И Дмитрий Шестаков, и Яков Гилинский, и Ольга Киюцина как одну из причин повсеместного снижения преступности называют уход молодежи в интернет.

— Виртуальное насилие отвлекает от реального, — замечает Шестаков.

— Больше всего потребность в самоутверждении у подростков и молодежи, — объясняет Гилинский. — А возможности, наоборот, самые маленькие. Поэтому неудивительно, что подростки и молодежь самоутверждаются через насилие. А то, что это сейчас из реального мира перешло в интернет, — ну так это замечательно!

Ольга Киюцина добавляет к интернет-фактору спорт и ролевые игры в реальном мире: почти каждый может найти себе занятие по средствам и по душе, объясняет она. Дмитрий Шестаков настаивает еще на одной причине: насилие переносится еще и в вооруженные конфликты за границами (по крайней мере, в России и США, уточняет профессор).

На криминологической конференции в Германии в прошлом году американские ученые представили результаты своего исследования, согласно которому преступность на улицах города снижается на 2%, когда на рынке компьютерных игр появляются новые стрелялки. Правда, уточнили они, это только в том случае, если стрелялки выходят вместе с другими играми. А вот если количество стрелялок удвоить, а других игр не продавать, все будет наоборот.

Это очень забавно, и в Западной Европе, где уровень насилия очень мал, это полезно обсуждать. Но у нас уровень подросткового насилия не объяснить интернетом. Количество несовершеннолетних в колониях снизилось с 25 тысяч в 1998 году до 1700 в 2016-м – более чем в двадцать раз. Подростковая преступность за это же время – в три раза. Очевидно, что и общество стало здоровее, и произошла либерализация государственного насилия: подростков перестали массово сажать, с ними пытаются работать.

И это залог уменьшения преступлений завтра: подросток, еще ребенок, который попал на зону, выйдет оттуда взрослым преступником с криминальными связями и искалеченным сознанием. То, что несовершеннолетние стали реже туда попадать, — победа правозащитников, социальных работников и государства, которые, впрочем, почему-то об этом почти не говорят.

Авторы прогресса

При первой же встрече криминолог Яков Гилинский сообщает парадокс:

— Преступлений как таковых не существует.

И сразу после этого – парадокс номер два:

— Никакое наказание никогда не выполняет своих функций.

Это не просто парадоксы, а краеугольные камни, которые лежат в основе современной криминологии. Яков Гилинский дружил с другим известнейшим криминологом, которого как-то называли гуру даже заключенные, — Нильсом Кристи (см. интервью с ним в «РР» № 18(196) от 11 мая 2011 года). Нильс Кристи знал и любил Россию.

— Я заявляю, что преступления не существует, или же можно сказать, что все является преступлением, — он говорил то же самое.

Дело было на лекции в культовом московском кафе Bilingua в 2005 году.

— Преступление — это понятие, которое очень легко уводит нас от реальности того, что происходит, — продолжал Нильс Кристи. — Но что следует сделать, посмотреть… является ли единственным выходом запереть человека в тюрьму.

Нильс Кристи — один из ключевых теоретиков и практиков резкого снижения преступлений и количества зэков в Северной Европе после второй мировой. Когда-то в Финляндии было примерно столько же преступлений и наказаний на душу населения, сколько и у нас (мы происходим из одной империи и близки культурно), а сейчас почти в десять раз меньше. И этого добился Нильс Кристи и его единомышленники в университетах, правозащите и в правительствах стран.

Нильс Кристи, сначала теоретически, а потом и на практике, в Северной Европы, показал, что количеством преступлений и вообще насилия в обществе можно управлять: с ростом полицейских наказаний сначала преступность снижается (преступник боится наказания), а потом начинает расти (государственное наказание порождает новых преступников). Преступления будут всегда, но государства могут прийти к оптимальному балансу преступлений и наказаний, минимуму и того, и другого, снижая собственное насилие, снижая отчуждение между людьми (когда они не стреляют и не вызывают полицию, а скорее склонны договориться), проводя социальную политику.

В последние 16 лет преступность в России все время снижалась, однако количество заключенных не снижалось автоматически. В тот самый приезд в Россию в 2006-м Нильс Кристи сожалел об этом и надеялся, что в следующий приезд застанет другую картину.

— И вы, может быть, расскажете, как вам удалось снизить число заключенных, — сказал он напоследок своим слушателям и оппонентам. — Поскольку абсолютное большинство тех, кто сидит сейчас в российских тюрьмах, — это бедные, несчастные люди, очень многого лишенные в жизни.

Нильса Кристи не стало два года назад. Но кажется, теперь нам есть, о чем ему рассказать.

Святой арестант

37 лет назад в Москве осудили на три года колонии одного человека. Он обвинялся в «распространении клеветнических измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй» (статья 190-1 УК РСФСР). Этим человеком был Валерий Федорович Абрамкин, и ему суждено было изменить отношение к заключенным в нашей стране.

Вряд ли он мечтал именно об этом. Учился в МХТИ, работал научным сотрудником, писал песни и участвовал в самиздате, чем и навлек на себя статью. Отбывал срок в колонии на Алтае. Заболел туберкулезом. Когда подходил к концу три года, ему дали еще три. Эти шесть лет подорвали его здоровье.

Когда он вернулся в Москву, в стране шла перестройка. Он создал организацию «Тюрьма и воля», позже — Центр содействия реформе уголовного правосудия и положил жизнь на то, чтобы изменить положение в тюрьмах.

— Сейчас существует обширное гражданское движение по защите прав заключенных, — говорит Людмила Альперн, в течение 15-ти лет работавшая заместителем директора центра. — Люди стремятся попасть в общественные наблюдательные комиссии (ОНК), которые созданы практически в каждом регионе. Люди готовы делать это страстно и бесплатно. Без Валерия Абрамкина не было бы такого движения. Как и закона об общественном контроле. Он сумел проникнуть в сердца совершенно разных людей.

Валерий Абрамкин дружил с Нильсом Кристи, пропагандировал и развивал его теории, но главное — боролся. Он говорил в средине 2000-х, когда количество зэков вновь начало расти:

— Я парадоксальную вещь для правозащитника скажу. Сажать надо больше! Наказание преступления должно быть неотвратимым. Безнаказанность развращает. Но сроки должны быть меньше! У нас же срока огромные! А за некоторые проступки и вообще сажать не надо.

Он призвал «вернуть тюрьмы народу», в том смысле, что народ должен знать, что если посадить соседа в тюрьму за пьяную драку или кражу, он не исчезнет навсегда, а вернется матерым преступником. И что дешевле и справедливее ему помочь, а не упечь. Функция тюрем по-русски, говорил Абрамкин, это не изоляция и не месть, а «острастка и вразумление».

— У него было такое качество как милосердие, — продолжает Людмила Альперн. — И в этом смысле он себя, видимо, отождествлял с таким известным лицом в истории российской тюрьмы, как «святой доктор» Гааз. Это своего рода самородок, драгоценный человек, который смог повлиять на умы и на судьбы.

Валерий Федорович не дожил до сегодняшнего дня, но все же его линия в криминалистике и в вопросе о гуманизации тюрем продолжается.

Почему снижается количество зэков

Сократился средний срок заключения, как и настаивал Валерий Абрамкин. В середине 2000-х он составлял 8 лет. Сейчас — примерно 5 лет (а по расчетам Института проблем современного общества – даже три года). Здесь главный ответ на вопрос о том, почему снижается количество заключенных.

Гуманизация законодательства в течение более чем 10 лет — осознанная политика властей. Весной 2010 года президент Медведев внес в Госдуму пакет законопроектов, серьезно смягчавших Уголовный кодекс и включавший мораторий на аресты за экономические преступления. Осенью того же года, во втором пакете, предлагалось отменить нижний предел наказания за нетяжкие преступления. В 2011-м Дмитрий Медведев подготовил третий пакет, который называли революционным. Он запрещал сажать в тюрьму тех, кто впервые совершил нетяжкое преступление без отягчающих обстоятельств. На время с 2008 по 2012 годы пришлось стремительное снижение числа заключенных, — на 175 тысяч.

В 2015 году  Владимир Путин, обращаясь к Федеральному собранию, предложил перевести в Административный кодекс преступления, не представляющие большой общественной опасности. Пакет правок, внесенный в Думу Верховным судом, декриминализировал побои в семье, угрозу убийством или причинением тяжкого вреда, злостное уклонение от уплаты алиментов и использование заведомо подложных документов. Из-за статьи о домашнем насилии общество очень возмущалось. Спорить есть о чем, но почти никто не обсуждает сам тренд на смягчение уголовных наказаний, то есть самое главное.

На публичных лекциях Нильса Кристи и Валерия Абрамкина в Москве возникал принципиальный спор с представителями прокуратуры и силовых ведомств. Силовики считают, что строгость наказаний — залог безопасности, что наказывать надо еще строже и что огромное количество зэков в стране — это результат высокой преступности, а не репрессивной атмосферы и уровня государственного насилия в стране.

Большинство граждан России, которые не интересуются современными криминологическими теориями, согласятся с силовиками: «Вор должен сидеть в тюрьме». Но «срока огромные», как доказывали Кристи и Абрамкин, не увеличивают безопасность, а уменьшают: такие люди после них уже не боятся тюрьмы, они не знают, как жить на воле, и совершают преступления повторно. Ругая осторожные, но реальные изменения к лучшему, общественность солидаризуется с силовиками, тормозит перемены.

Один из непубличных авторов либерализации правосудия — министерство юстиции (его с 2008 года возглавляет Александр Коновалов, см. интервью с ним в «РР» № 15 (193) от 19 апреля 2011 года). Минюст, отвечая на запрос РР, объяснило снижение количества заключенных тем, что шире стали применяться наказания, не связанные с изоляцией от общества: обязательные работы, штрафы, лишение права занимать определенные должности, исправительные работы и ограничение свободы.

Система вывода из-под уголовной ответственности за мелкие проступки заработала в прошлом году: она и позволила заменять уголовное наказание на штраф, пересматривать и отменять приговоры. А исправительные работы появились только в этом году. Это альтернатива тюрьме, и их назначают за преступление небольшой или средней тяжести, или за тяжкое преступление, если оно совершено впервые.

Исправительные центры похожи на обычные общежития, и порядки в них мягче. Осужденные выходят на работу в город, а отбыв треть срока, могут поселиться за пределами центра с семьей. Пока таких центров несколько штук на всю страну.

Либерализацию законодательства эксперты считают совершенно недостаточной. Они абсолютно правы: по сравнению со странами Северной Европы, самыми прогрессивными в этой сфере, у нас все ужасно. В наших тюрьмах стало меньше женщин, но это все еще чересчур много по европейским меркам. Средний срок заключения снизился, но все еще далек от среднего европейского — 1 года и 8 месяцев.

Но все же это движение в верном направлении.

Контртренд: народная статья

С уровнем преступлений можно сравнить уровень заключенных. В 2006 году чаще всего сажали за кражи. Сегодня осужденных за кражи в два раза меньше. Хулиганство, разбой, убийства — по всем статьям произошло снижение, в два-два с половиной раза.

Совсем другая картина по статьям 228-233 – это преступления, связанные с наркотиками. Если в 2006 году за наркотики сидели 65 тысяч человек, то сегодня – приближается к 140 тысячам.

Можно было бы списать на то, что сейчас сроки по этим статьям досиживают сроки осужденные ранее. Так бывает с насильственными преступлениями: обвинительных приговоров по ним все меньше — высокий уровень тюремного населения поддерживают те, кто сел 5-7 лет назад. Но с наркотиками дело обстоит ровно наоборот. Сейчас это единственная категория, в которой одновременно растет и количество приговоров.

Наркотики стали сегодня поистине «народной» статьей. 26-летний житель города Набережные Челны Евгений Веретенников этой весной отправился в исправительную колонию строгого режима на 7,5 лет. Он никого не убил и не ограбил банк, он вместе с друзьями поехал в Питер и купил через интернет легкие наркотики. Употребление не преступление — но в реальности даже небольшие дозы приводят обычных людей в тюрьму, а силовикам помогают «выполнить план».

Когда Евгений Веретенников и его друзья попали в разработку Наркоконтроля, всем им было немного за 20 и они были домашними мальчиками. Но в деле их описали как «преступное сообщество» и довели до тюрьмы. Уходя на последний суд, Евгений описал свою историю на cобственном сайте nasvobode.com .

«Ну, сами же всё понимаете, надо сажать, работать же надо как-то, — прокурор продолжал улыбаться. — Ну, не стреляют если [не убивают — РР], что поделать! Мы любим 228-ю статью. Как и 210-ю».

«Я четко понял, — пишет Евгений Веретенников, — что правоохранительная и судебная структура — это большой бизнес со своими правилами и порядками. Наркоманы являются основой этого бизнеса, прокурор это подтверждает. И этот человек обвиняет меня в «причинении вреда общественной нравственности».

Судя по всему, стало понятно, что рост наказаний по наркотическим статьям — уже не борьба с оборотом наркотиков, наркобаронами или криминальным бизнесом, это преследование обычных людей. И это уже противоречит безопасности страны: если план сотрудникам Госнаркоконтроля можно выполнить, арестовав с марихуаной безобидного подростка, то настоящие преступники, распространители спайсов и тяжелых наркотиков, наркомафия – могут спать спокойно.

Вероятно, в этом и причина того, что Госнаркоконтроль был недавно упразднен. Но его функции, большинство сотрудников и методы работы переданы МВД, так что будущее неизвестно.

Политические статьи: мало, но громко

Есть еще несколько уголовных статей, которые противоречат тренду на снижение преступлений и наказаний. Особым внимание прокуратуры в последние годы стали пользоваться статьи 280 и 282 — за призывы к экстремизму и разжигание ненависти. И хотя на общем фоне экстремистские статьи теряются — всего 661 случай за последний год, но есть пятикратный рост, да и дела это чаще всего громкие, а громкие дела задают моду — либо на гуманизацию, либо на репрессии.

— За последнее десятилетие очень расцвела тема злоупотребления антиэкстремистским законодательством. Это как раз то законодательство, которое должно было бы использоваться во благо, — говорит директор информационно-аналитического центра «Сова» Александр Верховский. —Если пять лет назад деятельность по противодействию экстремизму это была, в основном, деятельность по привлечению к уголовной ответственности за серьезные насильственные преступления, то сейчас это, в основном, привлечение к уголовной ответственности за репост «Вконтакте».

Совсем недавно в Екатеринбурге по 282 статье условно осудили блогера Руслана Соколовского за высказывания на youtube-канале. В Новосибирской области в прошлом году дали год и 3 месяца колонии-поселения Максиму Кормелицкому за репост картинки с крещенскими купаниями и оскорбительной подписью. Мусульманку Эльвиру Султанахметову приговорили к 120 часам исправительных работ за то, что на своей странице «Вконтакте» она назвала отмечающих Новый год «гнусными язычниками» и призвала игнорировать праздник.

Кстати, есть и третий контртренд — уже несколько лет с растущим энтузиазмом сажают за коррупцию и взятки. И это уже массовое явление. В чиновничьей среде шушукаются, что трудно становится найти кандидатов на должности губернаторов и тем более мэров — большой риск тюрьмы. 

Что это все значит? Да то, о чем говорили в самом начале: преступления нет — есть отношение государства и общества. Что мы готовы прощать, а что – нет. Какие проблемы хотим решать социально, а какие — насилием.

— Существует уголовная политика, которая выхватывает какие-то виды преступлений, в какой-то период считая их более актуальными, — объясняет Людмила Альперн.

— Многие деяния, которые еще пять лет назад не были преступлениями, криминализируются, и наоборот, происходит декриминализация некоторых деяний, — говорит правозащитник и член Общественной наблюдательной комиссии Москвы Андрей Бабушкин.

Эти выводы подтверждают даже официальные сообщения Генеральной прокуратуры: в 2016 году зафиксировано снижение преступности на 9,6 процентов, с 2,3 миллиона случаев до 2,1 миллионов. «Такое значительное снижение зарегистрированных преступлений объясняется вступлением в силу федерального закона, направленного на декриминализацию отдельных составов преступлений», — комментировал официальный представитель Генеральной прокуратуры Александр Куренной.

Но ведь разница между «2,1» и «2,3» миллиона — это целый город, двести тысяч человек.

Декриминализация экономики

Эту проблему глубоко исследовал Институт проблем современного общества. По его данным, с 2004-го по 2014 год уровень преступности в России снизился на 38%, а число заключенных за то же время — на 18%. «То, что число заключенных не сокращается пропорционально снижению преступности, свидетельствует о диспропорциях в работе судебной и тюремной системы», заключают специалисты института.

В 2000-м году в тюрьмах было 30 тысяч бизнесменов, а сегодня — 10 тысяч. Что тоже плохо, но уже в три раза лучше.

— Большинство из них могли обойтись другим приговором, — говорит сопредседатель центра «Бизнес против коррупции» Андрей Назаров. — Это было бы полезнее для государства. Ведь после тюрьмы бизнеса у человека уже нет, работы нет, и государство должно платить ему пособие по безработице.

Центр общественных процедур «Бизнес против коррупции» — экспертная площадка при бизнес-омбудсмене Борисе Титове. За шесть лет сюда за помощью обратились больше тысячи человек. В центре говорят, что приговоры, не связанные с лишением свободы, стали выносить чаще. Но уголовных дел по экономическим статьям тоже стало больше: в 2016-м следователи завели почти 260 тысяч дел против 235 тысяч – в 2015 году. Счастье в том, что до суда из этих дел доходит где-то 15 процентов. Однако это значит, что дела заводят в несколько раз чаще, чем стоило бы.

— По экономическим статьям в тюрьму часто попадают люди, которые вообще не должны попадать под уголовную ответственность, —  говорит Назаров. —  Их спор должен решаться в арбитражном суде. Но, к сожалению, есть примеры, когда вместо арбитража начинается уголовное преследование.

Опасность экономических преступлений для общества ниже, ущерб можно возместить, заплатив штраф. Кроме того, как «мошенники» часто сидят предприниматели, которые не успели выполнить обязательства. Иногда уголовное преследование начинают после решения арбитражного суда в пользу предпринимателя. А порой бухгалтера, юриста и других сотрудников компании в организации преступного сообщества. Уголовное дело парализует работу любой компании, даже когда вина не доказана. По статистике бизнес-омбудсмена, 70 процентов компаний после этого не выживают.

В июле 2016-го нотариусов наконец-то пустили в СИЗО. С этого момента стало не так просто захватить компании, чьи владельцы находятся под стражей.

Что надо менять

Количество оправдательных приговоров уменьшается, стремясь к нулю. В 2014 году их и так был всего 1 процент. Но в 2016-м новый абсолютный минимум — оправданы всего 0,37% обвиняемых. В Верховном Суде и прокуратуре парируют: у нас иная система, множество дела просто закрывается на первой стадии, там, где мало доказательств вины, дело просто не доходит в суд. Это отчасти так, но зачем тогда грандиозная судебная система, если она все время предпочитает принимать точку зрения следствия и обвинения? Практика такова, что если состава преступления не обнаружится уже в суде, судья, скорее всего, вынесет компромиссный приговор: «виноват в меру, но свое уже отсидел» — и наказание приравняют к отбытому в СИЗО.

Арбитражные и гражданские суды очень соревновательны и интересны, а уголовное правосудие похоже на придаток к обвинению. Это — позор.

Еще позор — наши тюрьмы сделаны для пыток и мучений, не для сохранения человеческого достоинства и дальнейшей реабилитации.

В 2010 году в России утвердили Концепцию развития уголовно-исполнительной системы РФ до 2020 года. Авторы документа предполагали, что если в тюрьмах ввести социальную и психологическую работу, это сократит число рецидивов. На программу начали выделять средства, и к 2015 году ФСИН занял 6-е место в государственном бюджете: ведомство получало 266 миллиардов рублей — в шесть раз больше, чем в 2003 году. И все же руководство отказалось следовать «Концепции», сославшись на нехватку денег. С 2017 года финансирование пенитенциарной системы начали сокращать, при этом расходы на содержание заключенных в России — из самых низких в Европе.

Каждый пятый заключенный в России страдает тяжелым хроническим заболеванием: ВИЧ, туберкулез, онкология или болезни сердечно-сосудистой системы. В 2016 году за решеткой умерло 3,5 тысячи человек. Это самый высокий уровень смертности среди заключенных в Европе. На наши тюрьмы приходится две трети всех тюремных смертей континента, а наши судьи не учитывают состояние здоровья обвиняемых, вынося приговоры.

— Условия содержания тоже порождают рецидив: над человеком издеваются, его права не защищают, ему говорят соблюдать закон, но сами сотрудники не соблюдают его, — говорит правозащитник Андрей Бабушкин. — Это провоцирует людей на правовой нигилизм. Условия содержания в целом улучшаются, но очень медленно.

После освобождения каждый заключенный получает на руки меньше тысячи рублей подъемных. Многие эксперты считают, что это один из факторов, приводящих к рецидивам. Вышедшему на свободу человеку не на что начинать новую жизнь, к тому же ему совсем не просто найти работу. В 2017 году Совет по правам человека предложил увеличить пособие хотя бы до трех тысяч рублей. Звучала идея финансово поддерживать бывших заключенных полгода после освобождения, в общей сложности выплачивая 24 тысячи рублей за 6 месяцев. Авторы проекта говорят, что уже эта сумма поможет сократить число рецидивов на 10 процентов.

Что дальше: пробация и медиация

Ну а чтобы не потерять хорошие тренды, нужно идти дальше. Что в пенитенциарной системе означает — вводить систему пробации. Это вот что: вместо того чтобы отправлять человека в тюрьму, его передают под шефство чиновника, который присматривает за его поведением. Человек остается на свободе, но получает набор условий: не совершать новых преступлений, пройти курс лечения, пойти учиться. Он не может уехать куда вздумается, ему могут запретить куда-то ходить или с кем-то встречаться. Он должен приходить отмечаться, и чиновник службы пробации может без предупреждения заглянуть к нему домой. Пробацию назначают за совершенно разные преступления, кроме самых тяжких.

— Чем выше количество людей с условным наказанием, тем меньше рецидивная преступность, — объясняет Людмила Альперн. — Единственный способ снижения уровня тюремного населения и криминальности как таковой — уход от лишения свободы.

Следующий шаг — медиация, досудебное улаживание конфликтов. В конфликт двух сторон включается третья, незаинтересованная сторона, медиатор. В Норвегии или Финляндии это огромное движение, это очень популярно. Медиаторами становятся люди совершенно разных профессий. Через медиацию проходят все несовершеннолетние.

Яков Гилинский побывал во многих странах, и везде он первым делом шел в тюрьму.

— В Турку в Финляндии начальник тюрьмы мне говорит: «Вы знаете, для того, чтобы у заключенных сохранялось чувство собственного достоинства, мы ввели новое правило! Мы каждому заключенному даем ключ от камеры. Чтоб он, уходя, мог закрыть свою камеру, свою квартиру, так сказать, а возвращаясь — открыть!» Это, конечно, не исключает контроля и того, что у нас называется шмоном. Но психологически это повышает чувство собственного достоинства, — рассказывает Яков Гилинский.

Человечное отношение к заключенным дает плоды: на родине Нильса Кристи, в Норвегии, только пятая часть вышедших заключенных возвращается за решетку. Соседняя Швеция закрыла полсотни тюрем — на десять миллионов человек населения осталось 4,5 тысячи осужденных.

И вот — один из аргументов, почему следует думать, что у нас может все получиться. У нас был свой Нильс Кристи. Валерий Абрамкин.

mediazona
Читать далее...

Нас как мамочек не существует здесь юридически

Как в Красноярском крае заключенных женщин заставили расстаться с грудными детьми
Медиазона, 08.03.2018

В конце 2016 года женщины с малолетними детьми, которые отбывали наказание в колонии-поселении в Красноярском крае, пожаловались на кошмарные бытовые условия. Когда прокуратура потребовала от колонии устранить эти нарушения, администрация решила просто закрыть участок для заключенных с детьми. Создавая невыносимые условия существования и угрожая отобрать детей, администрация вынудила заключенных женщин, у которых на воле остались родные, передать им детей. Уполномоченные по правам ребенка в этом конфликте предпочли поддержать не матерей, а ФСИН.

18-летняя Марина Савельева (имена героини и ее мужа изменены по соображениям безопасности) родила первого сына в ноябре 2013-го. Через 20 дней после родов суд в Хабаровске признал ее виновной в убийстве и приговорил к шести годам в колонии общего режима. Савельеву взяли под стражу в зале суда — до приговора девушка была под подпиской о невыезде, поскольку после трагического новогоднего конфликта сама пришла в полицию с явкой с повинной.От сокамерниц в СИЗО она узнала, что отбывать наказание в своем регионе ей не удастся, поскольку там нет колоний для впервые осужденных за тяжкие преступления. Марине рассказали, что, скорее всего, ее этапируют в Приморье или Красноярский край. Муж осужденной Александр Савельев обратился в хабаровское управление ФСИН с просьбой этапировать ее в Приморский край, куда ему, оставшемуся с грудным ребенком на руках, было бы легче добираться.

Несмотря на это, Марину этапировали в исправительную колонию № 50 в поселке Нижний Ингаш Красноярского края, почти в четырех тысячах километрах от Хабаровска. Пока девушка находилась в этой колонии, Александр приезжал к ней на свидания примерно раз в полгода, но сына с собой не брал.

В 2015 года суд заменил Марине Савельевой общий режим на колонию-поселение «для положительно характеризующихся осужденных, переведенных из колоний общего и строгого режима». После этого ее муж снова обратился во ФСИН с просьбой о ее переводе поближе к дому. Ведомство ответило, что не может направить осужденную в родной регион, поскольку подходящих колоний-поселений там тоже нет. Марину этапировали в колонию № 39 в красноярском Сосновоборске.

Чтобы увидеть Марину, ее мужу нужно было преодолеть 4253 километра, заплатив как минимум 14 тысяч рублей за билет на самолет Хабаровск-Красноярск или не менее трех тысяч рублей за билет на поезд, который идет трое с половиной суток. После прибытия в Красноярск нужно еще два часа добираться в Сосновоборск на автобусе.

Рождение второго сына в колонии

В январе 2016 года Марина узнала, что она беременна. Вместе с мужем они обращались с ходатайством во ФСИН о переводе девушки в родной регион и оба раза получили отказ. На последних месяцах беременности Марину перевели в колонию-поселение № 48 в красноярском поселке Курдояки. Там в сентябре она родила сына. Через месяц, преодолев все те же четыре тысячи километров, приехал на длительное свидание Александр со старшим ребенком. Сын впервые за три года увидел мать. Вместе они провели 12 дней.

После рождения младшего сына Александр направил очередное обращение с просьбой этапировать супругу с грудным ребенком ближе к дому — в ИК-10 Приморского края, при которой есть участок колонии-поселения; она ближе к дому Савельевых, чем КП-48 — всего в 850 километрах. Это обращение также оказалось безуспешным. Во ФСИН ответили, что отдаленное место жительства семьи заключенной и ее сложное материальное положение — не причина для перевода недавно родившей девушки.

«Нас как мамочек не существует»

Александр Савельев рассказывает, что в колонии, где Марина находилась до родов, условия были неплохими, а сотрудники относились к ее ситуации с пониманием. Беременную заключенную регулярно возили в городскую больницу на обследование. Но в колонии № 48, предназначенной для женщин с детьми, условия оказались гораздо хуже.

«Когда она поступила в 48-ю, — вот знаете, как женщин проверяют, они должны приседать — там было неважно, беременная, не беременная, присаживаешься пару раз, чтобы запрещенного ничего не было. Потом под дождем они стояли, в туалет ходили уличный, когда холода пошли. Я помню, их отказались вывозить к врачу в Нижнюю Пойму, потому что не было бензина для автобуса», — перечисляет Савельев.

В колонии не было педиатра и гинеколога, а ближайшая больница с этими специалистами находится в 50 километрах. Кроме того, матери родившихся в колонии детей были недовольны отсутствием свежих продуктов — из-за удаленности учреждения им выдавали, в основном, консервы.

«Условия в КП-48 были ужасными. Туалеты для женщин на поздних сроках беременности находились на улице – деревянный домик с дыркой в полу. После появления на свет ребенка начались перебои с продуктами для новорожденных», — рассказывала сама Марина «Правовой инициативе», которая оказывает ей юридическую помощь.

Осужденные стали жаловаться в прокуратуру, на ситуацию обратили внимание журналисты. После этого прокуратура Красноярского края вынесла в адрес администрации колонии представление, в котором говорилось об отсутствии в учреждении необходимой для детей инфраструктуры и ненадлежащем санитарном состоянии туалетов. Администрация колонии не стала устранять нарушения, решила закрыть участок для женщин с детьми.

Женщинам сообщили о грядущем закрытии участка еще в декабре 2016 года.

Из опроса заключенной Елены Петровой (имя изменено):

«В конце декабря к нам подошли, а вернее собрали общее собрание мамочек с детьми, сотрудники КП-48 и сообщили всем нам, что вышел указ прокуратуры о том, что всем нам нужно избавиться от детей. Нужно определиться: или в детдом или отдаем родственникам. В случае если добровольно мы не сможем избавиться от ребенка, то приедет спецтранспорт, в который погрузят всех детей и увезут, а нас лишат родительских прав. <…> Шантажировали тем, что по суду лишат прав и мы вообще не увидим своих детей. <…> На территории колонии нам говорят, что нас как мамочек не существует здесь юридически, нахождение детей незаконно, ввиду этого мы делали работы, распорядок дня, независимо от сна (могу ночь не спать с ребенком), и если проспала или допустила из-за ребенка [нарушение], пишут рапорт, днем спать не разрешают из-за этого, подъем в 6 утра».

Публично красноярское управление ФСИН сообщило о закрытии участка только в феврале 2017-го. «Решено расформировать участок колонии, поскольку Генпрокуратура РФ и прокуратура Красноярского края признали незаконным нахождение несовершеннолетних детей в КП-48 из-за отсутствия правовой базы, определяющей содержание и медобслуживание осужденных женщин и их детей в колониях-поселениях», — рассказал врио замначальника красноярского управления ФСИН Андрей Луханин.

Заключенные не хотели расставаться с детьми, многим их некому было отдать и оставался лишь один вариант. Савельев знает как минимум об одном случае, когда женщину вынудили отдать ребенка в детдом.

Из опроса заключенной Светланы Мироновой (имя изменено):

«Сотрудники администрации стали нам предлагать «избавиться от детей»: передавать их родственникам или передавать в детский дом. <…> Сотрудники колонии на наши просьбы, касающиеся детей, постоянно нам говорят, что «мамочек» здесь нет, что здесь все осужденные и находятся на общих условиях. <…> Мне и еще двоим «мамочкам» отказали в доступе в магазин поселка Курдояки, ничем не мотивируя, хотя мы нуждались в продуктах и предметах гигиены для детей. Данных товаров либо нет в магазине колонии, либо продаются дороже».

Кроме того, администрация расформировала отряд для заключенных с детьми младше года и перевела таких осужденных в отряд для детей до трех лет, в котором условия были хуже. Марину с полугодовалым сыном перевели туда в марте.

«Вода из крана течет маленькой струйкой, и купать ребенка невозможно, мы носим воду ведрами из других корпусов, однако некуда ставить ванночки для купания, плохо работают плитки, и вода долго греется», — рассказывала осужденная.

По словам Савельева, в этом отряде было сыро и холодно. Ребенок Марины даже заболел, долечивал его Александр уже на воле. В середине марта Марина получила взыскание из-за того, что не повесила на кровать табличку с личными данными. Муж Савельевой опасается, что теперь это помешает освободиться ей условно-досрочно. В апреле он забрал семимесячного сына домой из-за угроз, что его отправят в детдом.

«Если ребенка в детский дом бы забрали, то после освобождения женщина не может забрать его автоматически, она должна представить документы детскому дому, что у нее есть условия для воспитания ребенка. То есть этого ребенка так просто не забрать», — объясняет адвокат проекта «Правовая инициатива» Ольга Гнездилова, которая занимается ситуацией Савельевой.

По данным правозащитников, весной 2017-го всех женщин, которые находились с детьми в КП-48, перевели в другие колонии. При этом, несмотря на заявления о закрытии участка для таких заключенных, в декабре 2017 года на официальном сайте ФСИН было указано, что в этой колонии «есть возможность для проживания осужденных женщин вместе с детьми до 3-х лет».

Из опроса заключенной Александры Муравьевой (имя изменено):

«У меня [серьезное заболевание сердца], роды протекали тяжело, под наблюдением. Неоднократно обращалась за медицинской помощью, но мне не оказывают лечение, о диагнозе знают. Из родственников есть сестра и брат, но они судимы, ребенка передать им не могу и не хочу. Иных родственников нет. Сейчас должна приехать сестра, но ей до сих пор не разрешают свидания и мне поясняют, что пока не подпишу отказ от ребенка, то и свиданий никаких не будет. Кроме того, представители администрации настаивают, чтобы я отдала ребенка в дом малютки <…> Со мной беседовали представителей администрации и ГУФСИН и оказывали психологическое воздействие, угрожая отобрать ребенка. Я сильно распереживалась, у меня начало болеть сердце, <…> Я попросила таблетку, ее дать отказались и просили подписать бумаги. Я отказалась, боли усиливались и я просила таблетку, мне не дали таблетки».

Без поддержки омбудсменов и опеки

Во время конфликта администрации с заключенными Савельев обращался к уполномоченному по правам ребенка Анне Кузнецовой — ответа он не получил. В Общественной палате поддержки тоже не было, там ему только сообщили, что при колониях-поселениях не создаются дома ребенка, но он может арендовать жилье и поселиться там с женой и ребенком, что оказалось невозможным в поселке Курдояки, где находится КП-48.

Красноярское Министерство образования встало на сторону администрации колонии. Местный детский омбудсмен Ирина Мирошникова также не поддержала женщин, которым не обеспечили условия для жизни с детьми: «Ребятишки находятся в преступной среде. Они выходят погулять, а рядом ходят опасные преступники, которые еще не перевоспитались. Поэтому в интересах мамочки принять решение, которое пойдет на пользу ее ребенку. Но вообще сейчас никаких гарантий дать невозможно. Кстати, после трех лет ребенка в любом случае направят в детское учреждение, если мама еще не освободится».

Начальник отдела по взаимодействию с органами опеки Минобразования Красноярского края Галина Долгих также не встала на сторону женщин, у которых отбирали детей: «Мы ведем разъяснительную работу с женщинами, ищем родственников, которые могли бы забрать детей. Но надо понимать, что окружение у женщин, которые совершили преступления, скорее всего, тоже соответствующее. А если женщина не осознает, что у нее кроме родительских прав есть еще и обязанности, то к ней может быть применено ограничение или лишение этих прав. Или отобрание ребенка».

После того как Марина отдала ребенка мужу, ее перевели обратно в КП-39. Там она оставалась до октября, а затем ее решили перевести в другую колонию.

«Как следует из ответа [ФСИН], в связи с ее безопасностью ее перевели в КП-29», — рассказывает муж Марины. Он отмечает, что недавно Марину перевели в колонию-поселение № 19, после того как ей велели самой написать заявление с просьбой о переводе из-за конфликта с заключенными. Александр говорит, что конфликта у его супруги не было, а такие же заявления написали еще 5–7 женщин, которые тоже отказывались расстаться с детьми.

В КП-19 Марина оказалась несколько дней назад. «Она мне позвонила, сообщила, что «здесь все плохо, здесь все строго как в строгом режиме». Я задал ей вопрос: «Бьют?». «Бьют». Я говорю: «Тебя били?». «Пока еще нет»», — говорит Савельев. По его мнению, сотрудники ФСИН могут мстить его жене за жалобы и попытки остаться с ребенком.

Долгий этап для женщин и подростков

В феврале этого года стало известно, что ЕСПЧ в приоритетном порядке рассмотрит жалобу Марины Савельевой на действия ФСИН.

По мнению заявительницы, российские власти нарушили ее право на уважение частной и семейной жизни (статья 8 Европейской конвенции по правам человека), отправив в удаленную колонию и вынудив расстаться с сыном. Марина также указывает на ненадлежащие условия содержания (статья 3 Конвенции), отсутствие эффективных средств правовой защиты (статья 13 Конвенции) и дискриминацию по половому признаку (статья 14 Конвенции), поскольку Уголовно-исполнительный кодекс позволяет не этапировать женщин и несовершеннолетних в их родной регион. Объясняют во ФСИН это тем, что не во всех регионах есть колонии определенного режима для женщин и несовершеннолетних.

Адвокат «Правовой инициативы» Ольга Гнездилова рассказывает, что Марина оказалась единственной заявительницей, поскольку не удалось узнать, куда перевели остальных женщин, которые отказывались отдать детей. Всего на участке для заключенных с детьми было более 20 женщин.

Она отмечает, что проблемы в КП-48 во многом связаны с удаленностью колонии от города. «Не надо отправлять женщин в отдаленную местность тем более с детьми, потому что невозможно потом обеспечить их медпомощью. Наша основная идея в том, чтобы показать, что вообще заключенные не должны отбывать наказание так далеко от своего места проживания и от цивилизации», — объясняет Гнездилова. Она добавляет, что в колонии-поселении заключенные могут жить с родственниками, если они за свой счет арендуют жилплощадь. Но в случае красноярской КП-48 это было невозможно, потому что мужу Савельевой негде было снять квартиру.

Amnesty International указывала, что эту проблему можно решить созданием локальных участков для таких категорий в колониях. «Они могли бы пересмотреть этот подход и открыть в колониях во всех регионах, например, женские участки. Чтобы женщины могли отбывать наказание ближе к дому и не было бы этого совершенно дискриминационного подхода. Статистика показывает, что женщины, как правило, проводят больше времени на этапе, чем мужчины», — говорит Гнездилова.

Как отмечает адвокат, во ФСИН идет дискуссия насчет проблемы этапирования заключенных в колонии вдали от дома, в том числе после нескольких решений ЕСПЧ по этой проблеме, но это обсуждение не касается женщин и несовершеннолетних. В то же время ведомство планирует начать создавать дома ребенка при всех колониях.

«Решений ЕСПЧ [по ситуации с женщинами] нет, не потому что нет проблемы, а потому что мало поддержки у женщин заключенных. Обычно если мужчина сидит, то у него, как правило, женщина ездит на свидание, жалуется. И в Европейский суд по этим делам из России подавали [жалобы] жены, матери. И этих решений достаточное количество. Чтобы женщина сидела, а мужчина жаловался — это редкий случай. И мы надеемся довести его до конца. Потому что у других женщин, например, нет никого на свободе и мы не можем как юристы это дело продвигать, это сложно логистически», — говорит адвокат.

Анна Козкина

ЕСПЧ в приоритетном порядке рассмотрит жалобу женщины-заключенной на дискриминацию

SRJI, 26 Февраля 2018

Марину С. (имя изменено) направили для отбывания наказания  в колонию-поселение Красноярского края в 4000 километров от семьи. Дома у нее остался маленький ребенок. Муж заключенной просил ФСИН перевести жену в колонию, расположенную в 860 километрах от дома, чтобы чаще посещать ее и привозить на свидания  ребенка. ФСИН указал, что отдаленное место жительство семьи и тяжелое материальное положение – не повод для перевода заключенной.

Марина забеременела вторым ребенком в колонии, и ей вновь отказали в переводе ближе к дому. Вместо этого перевели в КП-48 Красноярского края. И после родов ходатайство о переводе осталось без удовлетворения.

«Условия в КП-48 были ужасными, — вспоминает Марина. — Туалеты  для женщин на поздних сроках беременности находились на улице – деревянный домик с дыркой в полу. После появления на свет ребенка начались перебои с продуктами для новорождённых».

В феврале 2017 года после жалоб  женщин-осужденных прокуратура Красноярского края провела проверку, установила факт нарушений в колонии и обязала администрацию устранить нарушения в месячный срок. Вместо улучшения администрация расформировала участок для осужденных с детьми, а женщин поставили перед выбором: или раздать грудных детей родственникам, или они будут переданы в детские дома.

Затем женщин с младенцами перевели в другой отряд, где условия были еще хуже.  «Вода из крана течет маленькой струйкой, и купать ребенка невозможно, мы носим воду ведрами из других корпусов, однако некуда ставить ванночки для купания, плохо работают плитки и вода долго греется», – рассказала Марина. Заявительница и ее супруг считают, что администрация преднамеренно сделала условия невыносимыми.

После снова начались угрозы и требования раздать младенцев в детские дома. «Мою супругу вынудили расстаться с ребенком, сначала запугивали, а когда на ситуацию обратили внимание СМИ, ей вменили «нарушение режима». Из-за этого она сейчас не может подать на УДО. Ей дали понять: если не отдашь ребенка, переведут в колонию с невыносимыми условиями. Мне пришлось забирать семимесячного младенца. После этого жену перевели в КП-39 Красноярского края. Разумеется, с этих пор я не мог привозить на свидания детей, потому что колония находится слишком далеко”, — рассказывает муж Марины.

1 сентября 2017 адвокаты Проекта “Правовая инициатива”  направили в ЕСПЧ жалобу от имени заявителей.

Адвокат Проекта «Правовая инициатива» Ольга Гнездилова заявила: «Кроме нарушения права на семью и жестокое обращение с ребенком, мы пожаловались на дискриминацию женщин. Уголовно-исполнительный кодекс России предписывает отправлять осужденных для отбывания наказания в регион их проживания. Но из этого правила есть исключения – осужденные по террористическим статьям и, как ни странно, женщины и несовершеннолетние. Власти объясняют это недостаточным количеством учреждений для женщин. В своем недавнем докладе Amnesty International указала, что эта проблема может быть решена открытием соответствующих женских участков при уже существующих колониях».

По словам мужа Марины С., сейчас ее вновь переводят из колонии в колонию: «На сегодняшний день она находится в СИЗО-3 Иркутской области транзитом. Потом ее этапируют в СИЗО-1 г. Красноярска, после чего ее распределят в колонию, которая нам не известна. Все это очень мешает ее посещению. В СИЗО-3 не ходит общественный транспорт. Мы с детьми не сможем ее посещать: необходимо делать пересадку на вокзале и ждать поезд в течение 14 часов. Однако по Красноярскому краю ее возить стали часто. Из КП-39 ее увезли, якобы по соображениям безопасности. А в КП-29 ее попросили написать, что она сама требует этой безопасности. У меня сложилось впечатление, что это делается специально, так как при рассмотрении вопроса об УДО суд скажет: «А что это вас так часто в связи с безопасностью переводили? Да еще и по конфликтным ситуациям». И все, будет сидеть до конца. Только из-за того, что не хотела отдавать ребенка. Этого я опасаюсь».

Известно, что в октябре 2017 года на заседании совета по вопросам попечительства в социальной сфере при правительстве России рассматривался проект закона, который позволит создавать дома ребенка при всех видах учреждений уголовно-исполнительной системы (УИС), а не только при исправительных колониях. Одним из толчков стал как раз Красноярский случай. Только ребенок Марины уже год растет без матери.

Садитесь ближе. Тюремное ведомство закрывает дальние колонии

Российская газета — Федеральный выпуск №7416 (250), 03.11.2017

Заместитель директора Федеральной службы исполнения наказаний Валерий Бояринев заявил, что тюремное ведомство ломает старые традиции, когда заключенных отправляли в дальние лесные лагеря чуть ли не на краю света.

Сегодня Федеральная служба исполнения наказаний внедряет иные принципы: колонии должны быть в доступных для родственников осужденных местах. Чтобы у сидельцев не рвались связи с семьями. А сами осужденные по возможности должны сидеть ближе к дому.

Как сообщил Валерий Бояринев, за шесть лет служба закрыла более 85 труднодоступных лесных колоний. Это заявление прозвучало на «круглом столе» по вопросам исправления осужденных. По словам заместителя директора ФСИН, раньше 50 процентов колоний находилось в труднодоступных местах, в лесах. Бараки деревянные. Нормальной канализации подчас не было. Но вряд ли эта информация кого-то удивит, мы и раньше об этом знали. Новость в том, что служба исполнения наказаний от такой практики уходит.

«Численность заключенных падает, и мы имеем возможность решать эти вопросы, — рассказал Валерий Бояринев. — На сегодняшний день уже закрыли более 85 лесных подразделений, которые были труднодоступные, в них отсутствовали элементарные бытовые условия — вода, канализация и так далее».

Эта работа ведется в рамках программы оптимизации тюремной системы. Более 80 процентов осужденных в России теперь отбывают наказание в своих регионах. Лишь отдельные категории заключенных в обязательном порядке отправляются в дальние края, в основном это террористы и экстремисты, их действительно лучше отделить от привычной среды. В остальных случаях дальний переезд возможен, если в регионе нет колоний нужного режима. Или колонии переполнены. Например, женские колонии есть не во всех регионах.

Из Москвы перестали отправлять осужденных в сибирские колонии, закрыто 85 дальних лагерей

Проблемы также возникают с теми, кто осужден в Москве или Московской области. Раньше их могли отправить на другой конец страны. Теперь осужденных из столичного региона распределяют в основном по колониям Центрального федерального округа. Реформирование системы колоний удалось провести благодаря общему снижению численности заключенных. Также в ведомстве сейчас начали эксперимент в колониях четырех регионов: в казенных домах отделяют отъявленных уголовников от тех, кто ведет себя дисциплинированно.

 

Малыш и воля. Заключенных мам не будут разлучать с ребенком

Российская газета — Федеральный выпуск №7406 (240), 23.10.2017

Сейчас документ проходит согласование с министерствами. Он предполагает несколько позитивных изменений для матерей, взятых под стражу. В частности, позволит создавать дома ребенка при всех видах учреждений уголовно-исполнительной системы (УИС), а не только при исправительных колониях, как сейчас. Напомним, некоторое время назад был случай в Красноярском крае, когда, несмотря на то что руководство колонии-поселения создало возможность совместного пребывания в ней матери и ребенка, прокуратура, ссылаясь на действующее законодательство, не нашла для этого правовых оснований.

Также в проекте документа закреплена функция взаимного информирования медицинских организаций УИС и гражданского здравоохранения. Это значит, что если, скажем, новорожденный остался в роддоме или больнице, а его мать вернулась под стражу, ее должны будут информировать о здоровье малыша. «До недавнего времени это было проблемой. Сейчас речь идет о том, чтобы взаимное информирование о состоянии пациента между медорганизациями ФСИН и гражданского здравоохранения было закреплено приказом», — пояснила «РГ» член попечительского совета Екатерина Чистякова.

Специалисты считают, что в документе должно появиться еще несколько важных пунктов. Например, запрет на роды в наручниках. «Роды в наручниках происходят не всегда, но в ряде случаев удерживающие устройства используются. В последний раз об этом сообщила женщина, которая родила, будучи заключенной под стражу в следственном изоляторе в Тульской области», — рассказывает Чистякова. Единых правил об использовании удерживающих устройств при родах нет, но лучшим выходом были бы специально оборудованные родовые палаты с видеонаблюдением.

 

Echo
Читать далее...

Зоны беззакония Краслага. КП-48 Курдояки – империя трав и голодных детей

12.08.2016 Эхо Москвы http://echo.msk.ru/blog/o_kiutsina/1818754-echo/

Краслаг – народное название учреждений ГУФСИН по Красноярскому краю, расположенных в тайге. Со сталинских времен осталось не только название, но и отношение к людям. И к осужденным, и к родственникам. Местные говорят – вы ничего не измените, это Краслаг, здесь свои законы. Я не верю. Я считаю, что мир можно изменить в лучшую сторону. Нужно только очень постараться.

Колония-поселение КП-48 расположена в Красноярском крае в поселке Курдояки. Содержатся и мужчины, и женщины. Сидят здесь за преступления, совершенные по неосторожности, ранее уже отбывавшие наказание осужденные. А также осужденные, переведенные из исправительных колоний строгого и общего режимов. Сюда же привозят женщин на последних сроках беременности (с 7-го месяца) и оставляют вплоть до достижения детьми трехлетнего возраста.

Как и везде, контингент в эту колонию попадает разный. Есть и явно антисоциальные элементы, и те, кто попал в места лишения свободы по неосторожности или по глупости. Но условия для всех одинаково кошмарные.

Местоположение

КП-48 Курдояки размещается в Нижнеингашском районе Красноярского края. В четырехстах километрах от краевого центра и в пятидесяти километрах от города. В десяти километрах от ближайшей железнодорожной станции.

Согласно статистике 2011 года (https://rg.ru/2011/11/18/jasli.html), 45% детей в учреждениях ГУФСИН появилось на свет с врожденными патологиями; 40% страдают заболеваниями центральной нервной системы; 19% — являются носителями вируса гепатита С и В; еще 8% родились у ВИЧ-инфицированных матерей.

Сомневаюсь, что за последнее время ситуация кардинально улучшилась. Какому умнику пришла в голову мысль разместить учреждение для рожениц и младенцев, находящихся в столь большой зоне риска, в глуши, вдали от благ цивилизации и высокотехнологичной медицинской помощи? В том числе вдали от так помпезно запущенных перинатальных центров? Или этих детей не жалко и в случае проблем со здоровьем их можно просто списать со счетов?

Возникает чувство, что место было выбрано специально, чтобы никто не видел, как на самом деле кормят, поят, одевают и лечат маленьких граждан страны. Чтобы спокойно разворовывать средства, выделенные на их содержание.

Отношение к беременным, молодым мамам и их детям

Некоторые осужденные женщины специально беременеют в местах лишения свободы, чтобы добиться облегчения режима. Это они зря. В КП-48 так наворачивают режим, что уж лучше находиться в какой-нибудь закрытой тюрьме.

Сразу же по приезду беременных женщин заставляют раздеться до гола и присесть три-пять раз. Требование это абсолютно незаконно. Даже для обычных осужденных. Не говоря уже о женщинах на последних сроках беременности. Я была в положении. Я знаю, как сложно со стула встать на 7-9 месяце. А тут еще и присесть! Так и родить можно прямо на месте! Но это никого не волнует. При обыске даже медицинский работник не присутствует, в нарушение п.107 Приказа «Об утверждении Наставления по организации и порядку производства обысков и досмотров в исправительных учреждениях уголовно-исполнительной системы, на режимных территориях, транспортных средствах».

Туалет на улице. Деревянный, с дырками в полу. С таким туалетом можно родить ребенка даже не на пол. В дырку. Справедливости ради надо сказать, что в отрядах для женщин с детьми есть нормальные санузлы, с унитазами и биде. Чем беременные хуже – неизвестно.

Сидеть и лежать только что выписанным из роддома женщинам запрещено. Правда, иногда разрешают лежа кормить ребенка. Но и то только в том случае, если не удается накормить его в сидячем положении.

Питание отвратительное. Осужденным дают кислую капусту и прокисшее молоко. Детей кормят только кашами. Хотя законом предусмотрено, что «в домах ребенка исправительных учреждений обеспечиваются условия, необходимые для нормального проживания и развития детей» (ст.100 УИК РФ). Разворовывают нормальное питание (соки, пюре, рагу) или его просто не покупают, нам доподлинно неизвестно. Но иначе как скотством подобное отношение к детям, которым и так не повезло родиться в тюрьме, назвать нельзя.

Режим содержания

В КП-48 всюду понатыканы камеры видеонаблюдения. Бдительные сотрудники жестко пресекают любые нарушения режима. Правда, требования к режиму они выдумывают сами. Зашел осужденный в курилку другого отряда – на него составили рапорт. Хотя в колонии-поселении осужденные (и мужчины, и женщины) имеют право свободно передвигаться по всей территории исправительного учреждения. Встал на 7 минут раньше подъема – рапорт. Вышел осужденный на крыльцо и пьет сок, ему тут же замечание: «сок на улице пить нельзя – для этого есть комната приема пищи». Вынес два куска хлеба из столовой – опять рапорт.

КП-48 – это колония-поселение. Самое мягкое из видов наказаний, связанных с лишением свободы. Это настолько очевидно, что законодателю даже в голову не пришло детально прописывать требования к режиму содержания. Написали в законе, что осужденные колонии-поселения должны находиться не под охраной, а под надзором, и что им можно проживать вместе с семьей на территории местного муниципального образования. И посчитали, что этого достаточно. О необходимости расписывать детальные требования к режиму для «особо одаренных» тюремщиков никто даже не подумал.

Не выполнять дикие приказы тюремщиков осужденным страшно – могут навешать взысканий и лишить возможности условно-досрочного освобождения. Нижнеингашский суд настроен к осужденным не настолько лояльно, чтобы разбираться, правы ли были сотрудники администрации при наложении взыскания. Каждому третьему осужденному суд в УДО отказывает. Хотя считается, что в колонии-поселении находятся те, кого в принципе можно было бы освободить из мест лишения свободы по достижении предусмотренного законом срока подачи ходатайства на УДО. То есть переведенные с более строгих режимов положительно характеризующиеся осужденные и лица, совершившие преступления небольшой степени тяжести.

Свидания

В комнатах свиданий зимой дико холодно. Не удается согреться даже под тремя одеялами. Обогреватель не поставишь – в комнатах элементарно нет розеток. Осужденные и их родственники ходят греться под горячий душ. Только для здоровья очень неполезно после душа попадать на холод. Моя знакомая, побывавшая на свидании в п. Курдояки зимой, заработала себе хронический бронхит.

Комнаты для чего-то сделаны треугольные. Наверное, для красоты. В комнате всю ночь горит светильник. Отключить его нельзя –включается и выключается он централизованно. Проверки осужденных производятся каждые 2 часа. Даже ночью. Дверь лучше не запирать – будут громко долбиться, пока не откроешь. То, что при этом сотрудники разбудят остальных родственников, их не волнует.

Ложиться спать приходится в 22.00 по отбою. Сотрудники говорят: «То, что вы на свидании не значит, что можно нарушать режим содержания». Какой, к черту, на свидании режим? Тюремщиков вообще не должно волновать, что, когда и как люди делают во время свидания.

С каждого приезжающего на свидание берут мзду – 280 рублей в сутки. Взимание платы за свидание во ФСИН запрещено. Но разрешено оказание дополнительных услуг. В КП-48 дополнительной услугой является «использование электробытовых приборов». Отказаться нельзя – на свидание без оплаты просто не пустят. Какие именно электробытовые приборы предлагаются родственникам осужденных в качестве дополнительной услуги, не уточняется. Единственное, что здесь есть сверх положенного приказом 512 – это микроволновка. Но и она сломана – не крутится.

Духовку надо подпирать стулом, чтобы та не открывалась. В холодильнике нет морозильной камеры. По причине отсутствия розеток в комнатах пользование какими-то электроприборами (за которые было заплачено) в принципе невозможно.

Для длительных свиданий предоставляется 5 комнат, они заполнены почти всегда. Годовой оборот от оказания «дополнительных услуг» с одной комнаты составляет порядка 100 тысяч рублей. На эти деньги каждую комнату можно оборудовать плазменным телевизором, DVD-проигрывателем, кондиционером, обогревателем, холодильником. А еще утеплить помещение и сделать приличный ремонт. С пяти комнат получается порядка полумиллиона рублей. Которые уходят в неизвестном направлении.

Финансы

КП-48 является сельскохозяйственной колонией. Выращиваются пшеница, овес, ячмень, овощные культуры (капуста, морковь, свекла, кабачки), развито животноводство (коровы, свиньи). Для собственных нужд организована заготовка и переработка древесины.

Учреждение не бедствует. За последние полтора года им было оформлено госзакупок на сумму немногим менее 50 миллионов рублей. Из них 25 миллионов – закупки на приобретение продуктов питания. Тех самых, которые есть невозможно.

5,5 миллионов потратили на ремонты и стройматериалы. Из них 2,2 миллиона – на оплату услуг «сторонней» организации КП-19 ГУФСИН по Красноярскому краю. Которая расположена в Красноярске в 400 км от КП-48. И почему это я вдруг засомневалась, что учреждения друг другу действительно оказывали услуги и продавали товары? Может потому, что собственное производство (а тем более производство стройматериалов) в учреждении КП-19 попросту отсутствует?

В августе этого года КП-48 разместило заявку о закупке 600 тонн угля на 854 тысячи рублей. Это «всего-то» около 10 железнодорожных вагонов. Наверное, так много угля нужно, чтобы протопить наконец-таки комнаты свиданий.

За теплоснабжение учреждением еще в марте было заплачено 562 тысячи рублей. Еще 338 тысяч – за тепловую энергию, вырабатываемую котельной самой же КП-48. И как только при таком жарком отоплении моя знакомая умудрилась заработать на свидании бронхит? И что это за такая интересная схема взаиморасчетов, когда учреждение само себе тепловую энергию продает?

2,8 миллионов было заплачено за электроэнергию, 1,2 миллиона – за водоснабжение.

На корма для животных за последние полгода были оформлены госзакупки на сумму в 1,26 миллионов рублей. А на детское питание – на 700 тысяч. Ясно, что скотина руководству колонии ближе. Она же безмолвная.

Только не понятно, зачем для кормежки безмолвной скотины и сено закупать, и семена однолетних и многолетних трав на сумму почти в миллион рублей. И почему сено нельзя заготавливать самостоятельно, а обязательно нужно покупать его в других исправительных учреждениях ГУФСИН по Красноярскому краю? Целых 604 тонны в ОИУ-40, которое расположено в Сосновоборске, аж в 330 километрах от КП-48. И еще 7 тонн в ОИУ-26, расположенном в Богучанском районе в 340 километрах в другую сторону. Наверное, сено из других исправительных учреждений гораздо нажористее. Хотя куда уж нам понять, мы же в сельском хозяйстве не разбираемся…

Но нужно отдать учреждению должное. КП-48 сэкономило государству кучу денег. Три раза оно безуспешно пыталось заключить контракт на сено на 250 тысяч рублей. А потом мужественно решило, что местной скотине хватит сена и на 150 тысяч рублей. А от покупки семян пшеницы на сумму 452 тысячи рублей вообще отказалось. И правда, зачем сельскохозяйственному учреждению сеять пшеницу? Ведь есть же семена травы!!! Тем более что по выросшей траве не скажешь, покупные у нее были семена или она сама наросла!!!

И без электродов КП-48 тоже решила обойтись. Хотя и пыталось дважды сделать закупки по 54 тысячи рублей каждая. Учреждению нужно было сначала 750 килограмм электродов, потом решили обойтись 590 килограммами. А потом то ли передумали, то ли контролирующим органам что-то в этой закупке не понравилось – аукцион не состоялся.

А вот на офисной бумаге решили не экономить. Закупили сразу 90 упаковок (450 пачек) на сумму 96 тысяч рублей. Видимо, учреждению надо очень много отчетов писать. Траву списывать.

Закупок горюче-смазочных материалов и запчастей учреждением с декабря было сформировано на 4,2 миллиона рублей. Действительно ли КП-48 нужно аж 80 тонн ГСМ, я не знаю. Неведомо мне и то, зачем 15 декабря понадобилось выставлять контракт на летнее дизельное топливо в количестве 25 тонн на сумму 1,2 миллионов рублей. Но то, что ГСМ легко разворовывается, даже для меня не является секретом.

А названия поставщиков-то такие поэтичные. Прям любо-дорого: сельскохозяйственный и противопожарный инвентарь поставляет компания «Август», травы – компания «Апрель». Искать в закупках другие названия месяцев уже не хватило сил. Ведь на очереди другое замечательное учреждение – ОИУ-25. То самое, которое пилит государственный лес! Надо поберечь силы, а то ОИУ-25 за два года закупок аж на полмиллиарда наоформляло. Там-то мне будет где разгуляться!

Киюцина Ольга, руководитель Института проблем современного общества
Август 2016

Факты для статьи предоставлены осужденными и их родственниками

Файл с анализом госзакупок: http://i-pso.ru/wp-content/uploads/2016/08/KP_48.xlsx

KP48

 

Последние записи

Доклад: Комплексный подход к кадровому обеспечению социально-экономического развития Красноярского края в условиях трудонедостаточности региона

Дата публикации: 16.08.2023   ПРОБЛЕМА И ЗАДАЧИ Дефицит квалифицированных кадров, осложненный: Географической спецификой региона, дифференциацией в расселении и распределении [...]

Больше информации

Концепция: Разработка цифровой экосистемы сообщества выпускников и слушателей президентской программы

Дата публикации: 16.07.2022 РЕЗЮМЕ Организация эффективного взаимодействия выпускников Президентской программы является темой, интересной для большого количества людей, так как данное сообщество [...]

Больше информации